Неточные совпадения
При серьезном отношении к ней она, даже и неверно формулированная, может явиться возбудителем
бесконечного ряда других, как
звезда, она разбрасывает лучи свои во все стороны.
Но тогда я отчетливо видел все эти
звезды, различал их переменные цвета и, главное, ощутил взволнованной детской душой глубину этой бездны и
бесконечное число ее живых огней, уходящих в неведомую, таинственную синюю даль…
А над ним, в
бесконечной пустыне небес, молча гордое солнце плывет, грустно светит немая луна и безмолвно и трепетно
звезды горят…
Наступал вечер. Поля, лощина, луг, обращенные росою и туманом в
бесконечные озера, мало-помалу исчезали во мгле ночи;
звезды острым своим блеском отражались в почерневшей реке, сосновый лес умолкал, наступала мертвая тишина, и Акуля снова направлялась к околице, следя с какою-то неребяческою грустью за стаями галок, несшихся на ночлег в теплые родные гнезда.
Была тихая, теплая и темная ночь; окно было открыто;
звезды блестели на черном небе. Он смотрел на них, отличая знакомые созвездия и радуясь тому, что они, как ему казалось, понимают его и сочувствуют ему. Мигая, он видел
бесконечные лучи, которые они посылали ему, и безумная решимость увеличивалась. Нужно было отогнуть толстый прут железной решетки, пролезть сквозь узкое отверстие в закоулок, заросший кустами, перебраться через высокую каменную ограду. Там будет последняя борьба, а после — хоть смерть.
Встал Патап Максимыч, к окну подошел. Ночь темная, небо черное, пó небу все
звезды,
звезды — счету им нет. Тихо мерцают, будто играют в
бесконечной своей высоте. Задумчиво глядит Патап Максимыч то в темную даль, то в звездное небо. Глубоко вздохнув, обратился к Аксинье Захаровне...
Мы подошли к окну. От самой стены дома до карниза начиналось ровное огненно-красное небо, без туч, без
звезд, без солнца, и уходило за горизонт. А внизу под ним лежало такое же ровное темно-красное поле, и было покрыто оно трупами. Все трупы были голы и ногами обращены к нам, так что мы видели только ступни ног и треугольники подбородков. И было тихо, — очевидно, все умерли, и на
бесконечном поле не было забытых.
Полоса Москвы-реки казалась в эту волшебную ночь как бы серебряною лентою, конец которой пропадает в
бесконечной дали, а крутой берег ее точно был покрыт громадною белою пеленою с рассыпанными там и сям алмазными
звездами.
Ты была светлой точкой моего существования,
звездой, сияющей на небе во время бури и грозы и напоминающей, что за темными тучами есть еще
бесконечная синева.
От канделябров и ламп, горевших на столе, далекое
бесконечное пространство вверху казалось черною бездной, в которой
звезды висели как огненные шары.