Неточные совпадения
Нехлюдов в это лето у тетушек переживал то восторженное состояние, когда в первый раз юноша не по чужим указаниям, а сам по себе познает всю
красоту и важность жизни и всю значительность дела, предоставленного в ней человеку, видит возможность
бесконечного совершенствования и своего и всего мира и отдается этому совершенствованию не только с надеждой, но и с полной уверенностью достижения всего того совершенства, которое он воображает себе.
В картине же Рогожина о
красоте и слова нет; это в полном виде труп человека, вынесшего
бесконечные муки еще до креста, раны, истязания, битье от стражи, битье от народа, когда он нес на себе крест и упал под крестом, и, наконец, крестную муку в продолжение шести часов (так, по крайней мере, по моему расчету).
Растроганная и умиленная неожиданным успехом, Раиса Павловна на мгновение даже сделалась красивой женщиной, всего на одно мгновение лицо покрылось румянцем, глаза блестели, в движениях сказалось кокетство женщины, привыкшей быть красивой. Но эта
красота была похожа на тот солнечный луч, который в серый осенний день на мгновение прокрадывается из-за
бесконечных туч, чтобы в последний раз поцеловать холоднеющую землю.
Через месяц окончилась казавшаяся
бесконечной усиленная тренировка фараонов на ловкость, быстроту,
красоту и точность военных приемов. Наступил момент, когда строгие глаза учителей нашли прежних необработанных новичков достаточно спелыми для высокого звания юнкера Третьего военного Александровского училища. Вскоре пронеслась между фараонами летучая волнующая весть: «В эту субботу будем присягать!»
Тридцать пять лет и мечта об ослепляющей
красоте, осенний грустный холод и вся роскошь
бесконечного блаженства любви, даже не споря между собою, ужились в ее существе.
Софья Алексеевна просила позволения ходить за больной и дни целые проводила у ее кровати, и что-то высоко поэтическое было в этой группе умирающей
красоты с прекрасной старостью, в этой увядающей женщине со впавшими щеками, с огромными блестящими глазами, с волосами, небрежно падающими на плечи, — когда она, опирая свою голову на исхудалую руку, с полуотверстым ртом и со слезою на глазах внимала
бесконечным рассказам старушки матери об ее сыне — об их Вольдемаре, который теперь так далеко от них…
Правда, говорят, будто бы и в наше время голодные волки бродят по лесу и кой-где в дуплах завывают филины и сычи; но эти мелкие второклассные ужасы так уже износились во всех страшных романах, что нам придется скоро отыскивать девственную природу, со всеми дикими ее
красотами, в пустынях Барабинских или в
бесконечных лесах южной Сибири.
Но я радостно понял, что недоступность цели есть источник
бесконечного роста духа моего и великих
красот мирских, а в бесконечности этой — бесчисленность восторгов для живой души человеческой.
— Да, так было все, брат Ираклий… Прибавьте к этому молодость, круг веселых товарищей по полку,
бесконечные удовольствия… Жизнь катилась совершенно незаметно, как у всех богатых людей. Моя жена очень красивая женщина, как она мне казалась до женитьбы и как уверяли потом другие мужчины, но дома красивой женщины нет, потому что и
красота приедается. Но мы сохранили дружеские чувства… Это много значит.
— А есть и связь: Наполеон хотел завоевать мир мечем, а гг. американцы своим долларом. Да-с… Что лучше? А хорошие слова все на лицо: свобода, братство, равенство… Посмотрите, что они проделывают с китайцами, — нашему покойнику Присыпкину впору. Не понравилось, когда китаец начал жать янки своим дешевым трудом, выдержкой, выносливостью… Ха-ха!.. На словах одно, а на деле совершенно наоборот… По мне уж лучше Наполеон, потому что в силе есть великая притягивающяя
красота и
бесконечная поэзия.
И кругообразно (κυκλικώς) движимые божественные умы соединяются в безначальных и
бесконечных блистаниях добра и
красоты» [Цит. у еп.
Мы сели в лодку и отплыли. Месяц скрылся за тучами, стало темней; в лощинке за дубками болезненно и прерывисто закричала цапля, словно ее душили. Мы долго плыли молча. Наташа сидела, по-прежнему опустив голову. Из-за темных деревьев показался фасад дома; окна были ярко освещены, и торжествующая музыка разливалась над молчаливым садом; это была последняя, заключительная часть симфонии, — победа верящей в себя жизни над смертью, торжество правды и
красоты и счастья
бесконечного.