Неточные совпадения
Монумент окружали связанные цепями
пушки, воткнутые в землю, как тумбы, и невысокие, однообразно подстриженные деревья, похожие на букеты
белых цветов.
Рядом с
пушкой лениво качался на рыжей лошади, с
белыми, как в чулках, ногами, оловянный офицер, с бородкой, точно у царя Николая.
Опираясь на него, я вышел «на улицу» в тот самый момент, когда палуба вдруг как будто вырвалась из-под ног и скрылась, а перед глазами очутилась целая изумрудная гора, усыпанная голубыми волнами, с
белыми, будто жемчужными, верхушками, блеснула и тотчас же скрылась за борт. Меня стало прижимать к
пушке, оттуда потянуло к люку. Я обеими руками уцепился за леер.
Вон деревни жмутся в теснинах, кое-где разбросаны хижины. А это что: какие-то занавески с нарисованными на них,
белой и черной краской, кругами? гербы Физенского и Сатсумского удельных князей, сказали нам гости. Дунул ветерок, занавески заколебались и обнаружили
пушки: в одном месте три, с развалившимися станками, в другом одна вовсе без станка — как страшно! Наши артиллеристы подозревают, что на этих батареях есть и деревянные
пушки.
На прибрежных лугах, около кустарников, Н.А. Десулави обратил мое внимание на следующие растения, особенно часто встречающиеся в этих местах: астру с удлиненными ромбовидными и зазубренными листьями, имеющую цветы фиолетово-желтые с
белым хохолком величиной с копейку, расположенные красивой метелкой; особый вид астрагала, корни которого в массе добывают китайцы для лекарственных целей, — это крупное многолетнее растение имеет ветвистый стебель, мелкие листья и многочисленные мелкие бледно-желтые цветы; крупную живокость с синими цветами, у которой вся верхняя часть покрыта нежным
пушком; волосистый журавельник с грубыми, глубоко надрезанными листьями и нежными малиновыми цветами; темно-пурпуровую кровохлебку с ее оригинальными перистыми листьями; крупнолистную горечавку — растение с толстым корнем и толстым стеблем и с синевато-фиолетовыми цветами, прикрытыми длинными листьями, и, наконец, из числа сложноцветных — соссюрею Максимовича, имеющую высокий стебель, зазубренные лировидные листья и фиолетовые цветы.
Тут же можно было видеть серебристо-белые
пушки ломоноса с мелкими листьями на длинных черешках, отходящих в сторону от стебля; крупный раскидистый гречишник, обладающий изумительной способностью приспосабливаться и процветать во всякой обстановке, изменяя иногда свой внешний вид до неузнаваемости; особый вид астры, растущей всегда быстро, и высокую веронику, выдающую себя большим ростом и соцветием из
белых колосовидных кистей.
В то время развязывал он чемодан, вынимал
белье, рассматривал его хорошенько: так ли вымыто, так ли сложено, снимал осторожно
пушок с нового мундира, сшитого уже без погончиков, и снова все это укладывал наилучшим образом.
Прелестные русые кудри вились и густыми локонами падали на плечи, открывая только с боков античную
белую шею; по лицу проступал легкий
пушок, обозначалась небольшая раздваивающаяся бородка, и над верхней губою вились тоненькие усики.
Коля Гладышев был славный, веселый, застенчивый парнишка, большеголовый, румяный, с
белой, смешной, изогнутой, точно молочной, полоской на верхней губе, под первым пробившимся
пушком усов, с широко расставленными синими наивными глазами и такой стриженый, что из-под его белокурой щетинки, как у породистого йоркширского поросенка, просвечивала розовая кожа.
Русый
пушок пробивал по щекам и над красными губами, весьма часто складывавшимися в застенчивую улыбку и открывавшими
белые, блестящие зубы.
Это была замечательно красивая женщина, прозрачно-смуглая (так что
белое платье, в сущности, не шло к ней), высокая, с большими темными глазами, опушенными густыми и длинными ресницами, с алым румянцем на щеках и с алыми же и сочными губами, над которыми трепетал темноватый
пушок.
Однажды за полночь что-то лопнуло в машине, выстрелив, как из
пушки. Палуба сразу заволоклась
белым облаком пара, он густо поднимался из машинного трюма, курился во всех щелях; кто-то невидимый кричал оглушительно...
Его светлые, умные, хотя несколько задумчивые глаза смотрели прямо и откровенно; румянец играл во все его полные щеки, слегка подернутые первым
пушком юности; его
белое, чистое и круглое лицо, окруженное светло-русыми кудрями, отражало простоту души, прямизну нрава и какое-то достоинство.
Через несколько дней мы пришли в Александрию, где собралось очень много войск. Еще сходя с высокой горы, мы видели огромное пространство, пестревшее
белыми палатками, черными фигурами людей, длинными коновязями и блестевшими кое-где рядами медных
пушек и зеленых лафетов и ящиков. По улице города ходили целые толпы офицеров и солдат.
У Ильина и
пушок на губе был совершенно
белый.
И, уж конечно, она непохожа была на тех маленьких стыдливеньких блондиночек, беленьких, как
пушок, и нежных, как
белые мышки или пасторские дочки.
Они, однако, скоро вернулись и, обогнув деревню, вероятно пошли туда, где вчера была ружейная перестрелка. Сегодня она была слышна хуже — выстрелы удалились от нас. Загремели и
пушки, сначала с нашей стороны, но скоро на высотах с того берега показались
белые клубы дыма. Турки привезли артиллерию.
Лунный серп становился все
белее и
белее, а растянувшееся под ним облако, похожее на
пушку с лафетом, чуть-чуть желтело на своем нижнем крае.
Лицо у него было не черноватое, сухое и прямоносое, как я ожидал, судя по его волосам и сложению. Это была круглая, веселая, совершенно курносая рожа, с большим ртом и светло, ярко-голубыми круглыми глазами. Щеки и шея его были красны, как натертые суконкой; брови, длинные ресницы и
пушок, ровно покрывающий низ его лица, были залеплены снегом и совершенно
белы. До станции оставалось всего полверсты, и мы остановились.
— Стой, где же это
пушки стреляют? Вот так штука! Неужто уж в Крыму
белые?
Он пел о недавнем прошлом, о могучем черном орле, побежденном
белыми соколами, о кровавых войнах и грозных подвигах лихих джигитов… Мне казалось, что я слышала и вой
пушек и ружейные выстрелы в сильных звуках чиунгури… Потом эти звуки заговорили иное… Струны запели о
белом пленнике и любви к нему джигитской девушки. Тут была целая поэма с соловьиными трелями и розовым ароматом…
Сквозь туман этот виднелась
белая церковь, кое-где крыши изб Бородина, кое-где сплошные массы солдат, кое-где зеленые ящики,
пушки.
На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок-мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и уезжали по той же плотине, запыленные мукой, с
белыми возами — на этой узкой плотине теперь между фурами и
пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно так же убитыми.
Теперь Иван Иванович чувствовал себя еще лучше, чем утром. В том же новом пальто он ехал на лошади, рядом с настоящим офицером, и хоть сильно подпрыгивал, но держался крепко. Жаль только, что публики не было: улица была пуста, и где-то за
белыми крышами бухали
пушки.