Неточные совпадения
Прыщ был уже не молод, но сохранился необыкновенно. Плечистый, сложенный кряжем, он всею своею
фигурой так, казалось, и говорил: не смотрите на то, что у меня седые усы: я могу! я еще очень могу! Он был румян, имел алые и сочные губы, из-за которых виднелся ряд
белых зубов; походка у него была деятельная и бодрая, жест быстрый. И все это украшалось блестящими штаб-офицерскими эполетами, которые так и играли на плечах при малейшем его движении.
Он снял, как и другие мужчины, с разрешения дам, сюртук, и крупная красивая
фигура его в
белых рукавах рубашки, с румяным потным лицом и порывистые движения так и врезывались в память.
— Он указал на представительную
фигуру Степана Аркадьича в
белых панталонах и камергерском мундире, ходившего с генералом.
Выражение его лица и всей
фигуры в мундире, крестах и
белых с галунами панталонах, как он торопливо шел, напомнило Левину травимого зверя, который видит, что дело его плохо.
Кити, как всегда, больно было на два дня расставаться с мужем; но, увидав его оживленную
фигуру, казавшуюся особенно большою и сильною в охотничьих сапогах и
белой блузе, и какое-то непонятное ей сияние охотничьего возбуждения, она из-за его радости забыла свое огорчение и весело простилась с ним.
Она вышла на середину комнаты и остановилась пред Долли, сжимая руками грудь. В
белом пенюаре
фигура ее казалась особенно велика и широка. Она нагнула голову и исподлобья смотрела сияющими мокрыми глазами на маленькую, худенькую и жалкую в своей штопанной кофточке и ночном чепчике, всю дрожавшую от волнения Долли.
Не торопясь отступала плотная масса рабочих, люди пятились, шли как-то боком, грозили солдатам кулаками, в руках некоторых все еще трепетали
белые платки; тело толпы распадалось, отдельные
фигуры, отскакивая с боков ее, бежали прочь, падали на землю и корчились, ползли, а многие ложились на снег в позах безнадежно неподвижных.
Прошло человек тридцать каменщиков, которые воздвигали пятиэтажный дом в улице, где жил Самгин, почти против окон его квартиры, все они были, по Брюсову, «в фартуках
белых». Он узнал их по
фигуре артельного старосты, тощего старичка с голым черепом, с плюшевой мордочкой обезьяны и пронзительным голосом страдальца.
Клим вспомнил слова Маргариты о матери и, швырнув книгу на пол, взглянул в рощу.
Белая, тонкая
фигура Лидии исчезла среди берез.
Просидев часа два, Самгин почти с наслаждением погрузился в
белую бурю на улице, — его толкало, покачивало, черные
фигуры вырывались из
белого вихря, наскакивая на него, обгоняя; он шел и чувствовал: да, начинается новая полоса жизни.
Толстое лицо его надувалось и опадало, глаза,
побелев, ледянисто сверкали, и вся крупная, широкогрудая
фигура, казалось, росла.
Настроенный еще более сердито, Самгин вошел в большой
белый ящик, где сидели и лежали на однообразных койках — однообразные люди,
фигуры в желтых халатах; один из них пошел навстречу Самгину и, подойдя, сказал знакомым ровным голосом, очень тихо...
В ярких огнях шумно ликовали подпившие люди. Хмельной и почти горячий воздух, наполненный вкусными запахами, в минуту согрел Клима и усилил его аппетит. Но свободных столов не было,
фигуры женщин и мужчин наполняли зал, как шрифт измятую страницу газеты. Самгин уже хотел уйти, но к нему, точно на коньках, подбежал
белый официант и ласково пригласил...
Было нечто очень жуткое, угнетающее в безмолвном движении тысяч серых
фигур, плечи, спины солдат обросли
белым мохом, и вьюга как будто старалась стереть красные пятна лиц.
День, с утра яркий, тоже заскучал, небо заволокли ровным слоем сероватые, жидкие облака, солнце, прикрытое ими, стало, по-зимнему, тускло-белым, и рассеянный свет его утомлял глаза. Пестрота построек поблекла, неподвижно и обесцвеченно висели бесчисленные флаги, приличные люди шагали вяло. А голубоватая, скромная
фигура царя, потемнев, стала еще менее заметной на фоне крупных, солидных людей, одетых в черное и в мундиры, шитые золотом, украшенные бляшками орденов.
Впереди толпы шагали, подняв в небо счастливо сияющие лица, знакомые
фигуры депутатов Думы, люди в мундирах, расшитых золотом, красноногие генералы, длинноволосые попы, студенты в
белых кителях с золочеными пуговицами, студенты в мундирах, нарядные женщины, подпрыгивали, точно резиновые, какие-то толстяки и, рядом с ними, бедно одетые, качались старые люди с палочками в руках, женщины в пестрых платочках, многие из них крестились и большинство шагало открыв рты, глядя куда-то через головы передних, наполняя воздух воплями и воем.
Когда она поднимала руки, широкие рукава взмахивались, точно крылья, и получалось странное, жуткое противоречие между ее
белой крылатой
фигурой, наглой, вызывающей улыбкой прекрасного лица, мягким блеском ласковых глаз и бесстыдством слов, которые наивно выговаривала она.
Остаток вечера он провел в мыслях об этой женщине, а когда они прерывались, память показывала темное, острое лицо Варвары, с плотно закрытыми глазами, с кривой улыбочкой на губах, — неплотно сомкнутые с правой стороны, они открывали три неприятно
белых зуба, с золотой коронкой на резце. Показывала пустынный кусок кладбища, одетый толстым слоем снега, кучи комьев рыжей земли, две неподвижные
фигуры над могилой, только что зарытой.
Невыспавшиеся девицы стояли рядом, взапуски позевывая и вздрагивая от свежести утра. Розоватый парок поднимался с реки, и сквозь него, на светлой воде, Клим видел знакомые лица девушек неразличимо похожими; Макаров, в
белой рубашке с расстегнутым воротом, с обнаженной шеей и встрепанными волосами, сидел на песке у ног девиц, напоминая надоевшую репродукцию с портрета мальчика-итальянца, премию к «Ниве». Самгин впервые заметил, что широкогрудая
фигура Макарова так же клинообразна, как
фигура бродяги Инокова.
Огня в комнате не было, сумрак искажал
фигуру Лютова, лишив ее ясных очертаний, а Лидия, в
белом, сидела у окна, и на кисее занавески видно было только ее курчавую, черную голову. Клим остановился в дверях за спиною Лютова и слушал...
Это произнесла Лидия очень твердо, почти резко. Она выпрямилась и смотрела на него укоризненно. На
белом фоне изразцов печки ее
фигура, окутанная дымчатой шалью, казалась плоской. Клим почувствовал, что в горле у него что-то зашипело, откашлялся и сказал...
Женская
фигура, с лицом Софьи, рисовалась ему
белой, холодной статуей, где-то в пустыне, под ясным, будто лунным небом, но без луны; в свете, но не солнечном, среди сухих нагих скал, с мертвыми деревьями, с нетекущими водами, с странным молчанием. Она, обратив каменное лицо к небу, положив руки на колени, полуоткрыв уста, кажется, жаждала пробуждения.
Марина была не то что хороша собой, а было в ней что-то втягивающее, раздражающее, нельзя назвать, что именно, что привлекало к ней многочисленных поклонников: не то скользящий быстро по предметам, ни на чем не останавливающийся взгляд этих изжелта-серых лукавых и бесстыжих глаз, не то какая-то нервная дрожь плеч и бедр и подвижность, игра во всей
фигуре, в щеках и в губах, в руках; легкий, будто летучий, шаг, широкая ли, внезапно все лицо и ряд
белых зубов освещавшая улыбка, как будто к нему вдруг поднесут в темноте фонарь, так же внезапно пропадающая и уступающая место слезам, даже когда нужно, воплям — бог знает что!
На бульваре, под яворами и олеандрами, стояли неподвижно три человеческие
фигуры, гладко обритые, с синими глазами, с красивыми бакенбардами, в черном платье,
белых жилетах, в круглых шляпах, с зонтиками, и с пронзительным любопытством смотрели то на наше судно, то на нас.
Так казалось Нехлюдову, когда он взглядывал на ее стройную
фигуру в
белом платье с складочками и на сосредоточенно радостное лицо, по выражению которого он видел, что точь-в-точь то же, что поет в его душе, поет и в ее душе.
Скрипач сыграл ритурнель, аккомпаньяторша заколотила на пьянино аккомпанимент развеселой русской песни первой
фигуры кадрили; как маленький, потный, воняющий вином и икающий человечек в
белом галстуке и фраке, который он снял во второй
фигуре, подхватил ее, а другой толстяк с бородой, тоже во фраке (они приехали с какого-то бала), подхватил Клару, и как они долго вертелись, плясали, кричали, пили…
Но уже доктор входил — важная
фигура в медвежьей шубе, с длинными темными бакенбардами и с глянцевито выбритым подбородком. Ступив через порог, он вдруг остановился, как бы опешив: ему, верно, показалось, что он не туда зашел: «Что это? Где я?» — пробормотал он, не скидая с плеч шубы и не снимая котиковой фуражки с котиковым же козырьком с своей головы. Толпа, бедность комнаты, развешанное в углу на веревке
белье сбили его с толку. Штабс-капитан согнулся перед ним в три погибели.
В дверях залы стояла
фигура, завернутая в военную шинель; к окну виднелся
белый султан, сзади были еще какие-то лица, — я разглядел казацкую шапку.
А.
Белый — самая характерная
фигура эпохи, более характерная, чем В. Иванов, который был связан с культурными эпохами прошлого.
Очень характерной
фигурой описываемого времени был Андрей
Белый, человек больших дарований.
Другая
фигура, тоже еще в Житомире. Это священник Овсянкин… Он весь
белый, как молоко, с прекрасными синими глазами. В этих глазах постоянно светилось выражение какого-то доброго беспокойства. И когда порой, во время ответа, он так глядел в мои глаза, то мне казалось, что он чего-то ищет во мне с ласковой тревогой, чего-то нужного и важного для меня и для него самого.
Проходя за чем-то одним из закоулков Гарного Луга, я увидел за тыном, в огороде, высокую, прямую
фигуру с обнаженной лысой головой и с
белыми, как молоко, седыми буклями у висков. Эта голова странно напоминала головку высохшего мака, около которой сохранились бы два
белых засохших лепестка. Проходя мимо, я поклонился.
Фигура Уляницкого в этот утренний час бывала, действительно, очень непрезентабельна: халат был замызганный и рваный, туфли стоптаны,
белье грязно, а усы растрепаны.
И тогда
фигура с закрытыми глазами, будто ее кто отталкивал, стала удаляться опять по кругу, пока не сделалась маленьким
белым пятном под лесом.
Мне нравилось в нем все: и чистенькое, хорошо лежавшее на его тонкой
фигуре платье, и походка, как будто слегка неуклюжая и, несмотря на это, изящная, и тихая улыбка, и какая-то особенная сдержанность среди шумной ватаги пансионеров, и то, как он, ответив урок у доски, обтирал
белым платком свои тонкие руки.
Пестрины, или рябины, на шее, зобу и брюшке разноцветные: черноватые,
белые, желтоватые и даже красноватые, особенно на боках под крыльями; пух на теле и корнях перьев темный;
фигура пестрин похожа на пятна кругловатые и несколько дугообразные; спинка и хвост, состоящий из жестких перьев умеренной длины, испещрены только серыми крапинами; такими же серыми, коротенькими поперечными полосками покрыты перья на крыльях; самец имеет под горлом темное пятно, брови у него краснее, и вообще он пестрее самки, которая кажется серее.
— Давно хожу, а не встречал, — угрюмо возразил рябой, и они опять пошли молча. Солнце подымалось все выше, виднелась только
белая линия шоссе, прямого как стрела, темные
фигуры слепых и впереди черная точка проехавшего экипажа. Затем дорога разделилась. Бричка направилась к Киеву, слепцы опять свернули проселками на Почаев.
Федор Иваныч дрогнул: фельетон был отмечен карандашом. Варвара Павловна еще с большим уничижением посмотрела на него. Она была очень хороша в это мгновенье. Серое парижское платье стройно охватывало ее гибкий, почти семнадцатилетний стан, ее тонкая, нежная шея, окруженная
белым воротничком, ровно дышавшая грудь, руки без браслетов и колец — вся ее
фигура, от лоснистых волос до кончика едва выставленной ботинки, была так изящна.
В дверях, у входа в узенький коридорчик, ей представилась
фигура Афимьи, которая с яростью вырывала у кого-то, стоящего в самом коридоре, серый Райнеров халат на
белых мерлушках.
Человек, ехавший на дрожках, привстал, посмотрел вперед и, спрыгнув в грязь, пошел к тому, что на подобных улицах называется «тротуарами». Сделав несколько шагов по тротуару, он увидел, что передняя лошадь обоза лежала, барахтаясь в глубокой грязи. Около несчастного животного, крича и ругаясь, суетились извозчики, а в сторонке, немножко впереди этой сцены, прислонясь к заборчику, сидела на корточках старческая женская
фигура в ватошнике и с двумя узелками в
белых носовых платках.
Он постарел еще более, голова его совсем
бела, и длинная
фигура несколько горбится; он и весел, и озабочен, и задумчив.
Он был необыкновенно интересен: его длинная черная
фигура с широко раздувающимися длинными полами тонкого матерчатого сюртука придавала ему вид какого-то мрачного духа, а мрачная печать, лежавшая на его
белом лбу, и неслышные шаги по мягкому ковру еще более увеличивали это сходство.
Розанов возвратился домой от Вязмитиновых весьма поздно. Проходя через свою гостиную, он едва не упал, наткнувшись на большой узел, и в то же время увидал, что с стоящего здесь мягкого дивана поднялась и села женская
фигура в спальном чепце и
белой кофте.
Среди красных,
белых, голубых и палевых женских платьев однообразные
фигуры мужчин походили на больших коренастых черных жуков.
Сначала молодые люди смеялись своему положению, но, когда они проходили гостиную, Павлу показалось, что едва мерцающие
фигуры на портретах шевелятся в рамках. В зале ему почудился какой-то шорох и как будто бы промелькнули какие-то
белые тени. Павел очень был рад, когда все они трое спустились по каменной лестнице и вошли в их уютную, освещенную комнату. Плавин сейчас же опять принялся толковать с Симоновым.
Он торопливо, мелкими, путающимися шажками перебежал через мост и поднялся вверх по шоссе, не переставая звать собаку. Перед ним лежало видное глазу на полверсты, ровное, ярко-белое полотно дороги, но на нем — ни одной
фигуры, ни одной тени.
Остановились. Передо мною — ступени. Один шаг — и я увижу:
фигуры в
белых докторских фартуках, огромный немой Колокол…
Тополи, окаймлявшие шоссе,
белые, низкие домики с черепичными крышами по сторонам дороги,
фигуры редких прохожих — все почернело, утратило цвета и перспективу; все предметы обратились в черные плоские силуэты, но очертания их с прелестной четкостью стояли в смуглом воздухе.
Хозяйственный священник сам пашет и боронит, чередуясь с работником, ежели такой у него есть. В воспоминаниях моего детства неизгладимо запечатлелась
фигура нашего старого батюшки, в
белой рубашке навыпуск, с волосами, заплетенными в косичку. Он бодро напирает всей грудью на соху и понукает лошадь, и сряду около двух недель без отдыха проводит в этом тяжком труде, сменяя соху бороной. А заборонит — смотришь, через две недели опять или под овес запахивать нужно, или под озимь двоить.
Но, боюсь, в этот вечер был очень неучтив с ней, не говорил с ней, не смотрел на нее, а видел только высокую, стройную
фигуру в
белом платье с розовым поясом, ее сияющее, зарумянившееся с ямочками лицо и ласковые, милые глаза.