Неточные совпадения
Так прошел и еще год, в течение которого у глуповцев всякого добра явилось уже не вдвое или втрое, но вчетверо. Но по мере того как развивалась свобода, нарождался и исконный враг ее —
анализ. С увеличением материального благосостояния приобретался досуг, а с приобретением досуга явилась способность исследовать и испытывать
природу вещей. Так бывает всегда, но глуповцы употребили эту"новоявленную у них способность"не для того, чтобы упрочить свое благополучие, а для того, чтоб оное подорвать.
Ему пришла в голову прежняя мысль «писать скуку»: «Ведь жизнь многостороння и многообразна, и если, — думал он, — и эта широкая и голая, как степь, скука лежит в самой жизни, как лежат в
природе безбрежные пески, нагота и скудость пустынь, то и скука может и должна быть предметом мысли,
анализа, пера или кисти, как одна из сторон жизни: что ж, пойду, и среди моего романа вставлю широкую и туманную страницу скуки: этот холод, отвращение и злоба, которые вторглись в меня, будут красками и колоритом… картина будет верна…»
Дух
анализа тоже не касался их, и пищею обмена их мыслей была прочитанная повесть, доходившие из столицы новости да поверхностные впечатления окружающей
природы и быта.
С одной стороны, фантазия обольщает, возводит все в идеал: людей,
природу, всю жизнь, все явления, а с другой — холодный
анализ разрушает все — и не дает забываться, жить: оттуда вечное недовольство, холод…
Лист шестой: сравнительный
анализ — у Гоголя столько-то строк занимают описания
природы, столько-то характеристики, столько-то сцены, столько-то лирические отступления; у Лермонтова — столько-то, у Тургенева — столько-то, у Льва Толстого — столько-то.
Один боится говорить о голом теле, другой связал себя по рукам и по ногам психологическим
анализом, третьему нужно «теплое отношение к человеку», четвертый нарочно целые страницы размазывает описаниями
природы, чтобы не быть заподозренным в тенденциозности…
Изобразивши художественным образом красу
природы, неба, цвет розово-желтый облаков, или совершивши глубокий
анализ какого-нибудь перегороженного сердца, или трогательно рассказавши историю будочника, вынувшего пятак из кармана пьяного мужика, литератор воображает, что он уж невесть какой подвиг совершил и что от его создания произойдут для народа последствия неисчислимые.
В основании такой скромности лежит, очень часто, толстый слой самолюбия… Но предоставим охотникам до
анализа и психологам отыскивать и определять причины, приводящие в действие пружины человеческой
природы. Ограничиваясь одними внешними наблюдениями, мы зашли и без того уже чуть ли не слишком далеко…
В положительном богословии, именно при
анализе значения и смысла имен Божиих, Дионисий неизменно указывает на трансцендентную, превышающую всякую сущность,
природу Божества; поскольку она раскрывается в данном имени Божием, οι — privatium здесь уступает место υπέρ, метод отрицания методу трансцендирования и гиперболирования (per emendationem).
Ум, которому были бы известны для какого-либо ладного момента все силы, одушевляющие
природу, и относительное положение, всех ее составных частей, если бы вдобавок он оказался достаточно обширным, чтобы подчинить эти данные
анализу, обнял бы в одной формуле движения величайших тел вселенной наравне с движением легчайших атомов: не осталось бы ничего, что было бы для него недостоверно, и будущее, так же как и прошедшее, предстало бы перед его взором» (Лаплас.
Если это и не умаляет царственной
природы красоты и не должно влиять на ее оценку для тех, кому она ведома, то этим, конечно, вносится элемент фактической обусловленности, интуитивности в трансцендентальный
анализ чувства прекрасного.
Раскрыть трансцендентальную
природу религии, выявив категории религиозного сознания, установив здесь «синтетические суждения a priori» (как выразился бы Кант), и должен
анализ религиозного сознания.