Неточные совпадения
Хоры были полны нарядных дам, перегибавшихся через перила и старавшихся не проронить ни одного слова из того, что говорилось внизу. Около дам
сидели и стояли элегантные
адвокаты, учителя гимназии в очках и офицеры. Везде говорилось о выборах и о том, как измучался предводитель и как хороши были прения; в одной группе Левин слышал похвалу своему брату. Одна дама говорила
адвокату...
Дня через два он вышел «на люди», —
сидел в зале клуба, где пела Дуняша, и слушал доклад местного
адвоката Декаполитова, председателя «Кружка поощрения кустарных ремесел».
Публики было много, полон зал, и все смотрели только на
адвоката, а подсудимый забыто
сидел между двух деревянных солдат с обнаженными саблями в руках, —
сидел, зажав руки в коленях, и, косясь на публику глазами барана, мигал.
Сторожа то быстро ходили, то рысью даже, не поднимая ног от пола, но шмыгая ими, запыхавшись бегали взад и вперед с поручениями и бумагами. Пристава,
адвокаты и судейские проходили то туда, то сюда, просители или подсудимые не под стражей уныло бродили у стен или
сидели, дожидаясь.
Речь товарища прокурора, по его мнению, должна была иметь общественное значение, подобно тем знаменитым речам, которые говорили сделавшиеся знаменитыми
адвокаты. Правда, что в числе зрителей
сидели только три женщины: швея, кухарка и сестра Симона и один кучер, но это ничего не значило. И те знаменитости так же начинали. Правило же товарища прокурора было в том, чтобы быть всегда на высоте своего положения, т. е. проникать вглубь психологического значения преступления и обнажать язвы общества.
В Узле Привалов появлялся только на время, отчасти по делам опеки, отчасти для своей мельницы. Nicolas Веревкин, конечно, ничего не выхлопотал и все
сидел со своей нитью, на которую намекал Привалову еще в первый визит. Впрочем, Привалов и не ожидал от деятельности своего
адвоката каких-нибудь необыкновенных результатов, а, кажется, предоставил все дело его естественному течению.
В одном из таких кабинетов
сидело четверо — две дамы и двое мужчин: известная всей России артистка певица Ровинская, большая красивая женщина с длинными зелеными египетскими глазами и длинным, красным, чувственным ртом, на котором углы губ хищно опускались книзу; баронесса Тефтинг, маленькая, изящная, бледная,ее повсюду видели вместе с артисткой; знаменитый
адвокат Рязанов и Володя Чаплинский, богатый светский молодой человек, композитор-дилетант, автор нескольких маленьких романсов и многих злободневных острот, ходивших по городу.
Две заспанные личности уныло слонялись между диванами и от времени до времени вопияли: «Господа! в табельку! по маленькой!» Наконец, тут же
сидели: педагог и
адвокат.
Фарфоровый человек безучастно читал бумагу, его ровный голос наполнял зал скукой, и люди, облитые ею,
сидели неподвижно, как бы оцепенев. Четверо
адвокатов тихо, но оживленно разговаривали с подсудимыми, все они двигались сильно, быстро и напоминали собой больших черных птиц.
Молодые, крепкие, они
сидели в стороне у стены, почти не вмешиваясь в однообразный разговор свидетелей и судей, в споры
адвокатов с прокурором.
Все судьи казались матери нездоровыми людьми. Болезненное утомление сказывалось в их позах и голосах, оно лежало на лицах у них, — болезненное утомление и надоедная, серая скука. Видимо, им тяжело и неудобно все это — мундиры, зал, жандармы,
адвокаты, обязанность
сидеть в креслах, спрашивать и слушать.
Это не знаменитый генерал-полководец, не знаменитый
адвокат, доктор или певец, это не удивительный богач-миллионер, нет — это бледный и худой человек с благородным лицом, который,
сидя у себя ночью в скромном кабинете, создает каких хочет людей и какие вздумает приключения, и все это остается жить на веки гораздо прочнее, крепче и ярче, чем тысячи настоящих, взаправдашних людей и событий, и живет годами, столетиями, тысячелетиями, к восторгу, радости и поучению бесчисленных человеческих поколений.
— Ничего, отдышалась немного…
Сидит, улыбается. Лечат её чем-то… молоком поят… Хренову-то попадёт за неё!..
Адвокат говорит — здорово влепят старому чёрту… Возят Машку к следователю… Насчёт моей тоже хлопочут, чтобы скорее суд… Нет, хорошо у них!.. Квартира маленькая, людей — как дров в печи, и все так и пылают…
Я в самом грустном расположении духа вернулся к моим товарищам и нашел компанию в значительно увеличенном составе. Новыми лицами оказались:
адвокат Ненаедов, устьсысольский купеческий сын Беспортошный и знаменитая девица Сюзетта. Сюзетта председательствовала на банкете и была пьяна. Купеческий сын, в качестве временного нанимателя,
сидел возле нее и говорил...
И точно, я не успел дойти до конца вагонов, как раздался звонок. Когда я вернулся, между дамой и
адвокатом продолжался оживленный разговор. Старый купец молча
сидел напротив них, строго глядя перед собой и изредка неодобрительно жуя зубами.
В комнате присяжных
сидело несколько незанятых
адвокатов и тех, коих была очередь давать советы.
Если приходилось говорить присяжному поверенному, то Петр Дмитрич
сидел к нему несколько боком и щурил глаза в потолок, желая этим показать, что присяжный поверенный тут вовсе не нужен и что он его не признает и не слушает; если же говорил серо одетый частный поверенный, то Петр Дмитрич весь превращался в слух и измерял поверенного насмешливым, уничтожающим взглядом: вот, мол, какие теперь
адвокаты!
Сани чуть подрагивали и покачивались, пристяжная ровно и весело скакала с своим круто подвязанным хвостом над наборной шлеей, ровная, масленая дорога быстро убегала назад, ямщик ухарски пошевеливал вожжами,
адвокат, офицер,
сидя напротив, что-то врали с соседкой Маковкиной, а она сама, завернувшись туго в шубу,
сидела неподвижно и думала: «Всё одно и то же, и всё гадкое: красные, глянцовитые лица с запахом вина и табаку, те же речи, те же мысли, и всё вертится около самой гадости.
У регента соборной церкви Градусова
сидел адвокат Калякин и, вертя в руках повестку от мирового на имя Градусова, говорил...
Через неделю опустел совсем дом Нетовых. Братец Марьи Орестовны уехал на службу, оставив дело о наследстве в руках самого дорогого
адвоката. В заведении молодого психиатра, в веселенькой комнате,
сидел Евлампий Григорьевич и все писал.
В «будуаре», — кажется, так это называется, —
сидели толстый
адвокат Баянов и приезжий из столицы юноша. Катра с радостной улыбкой встала навстречу. Какая-то особенная у нее улыбка, — медленная и яркая: всю ее эта улыбка освещает изнутри.
В Ромодановске он
сидел в тюрьме; после долгих хлопот удалось уговорить одного
адвоката внести за него залог; Перевозчиков сейчас же скрылся: «У этих буржуев денег хватит!» В квартире, данной нам буржуем, он пачкает сапогами диваны из презрения к буржую.