Посторонних никого не случилось, а сидел все свой народ: Прозоров, доктор Кормилицын, жена Майзеля, разбитная немка aus Riga [Из Риги (нем.).], Амалия Карловна, управитель Баламутского завода Демид Львович Вершинин, Мельковского — отставной артиллерийский офицер Сарматов, Куржака — чахоточный хохол Буйко, Заозерного — вечно общипывавшийся и
охорашивавшийся полячок Дымцевич.
— Господа, кто-то, кажется, подъехал? — заметил Дымцевич, все время ощипывавшийся и
охорашивавшийся, как курица перед дождем. — Это, наверно, Тетюев…