Цитаты из русской классики со словом «короленко»
Как всегда, вечером собрались пестрые люди и, как всегда, начали словесный бой. Орехова восторженно заговорила о «Бытовом явлении» Короленко, а Хотяинцев, спрятав глаза за серыми стеклами очков, вставил...
Для того чтобы бежать, совсем нет надобности в тех приготовлениях и предосторожностях, какие описаны в прекрасном рассказе В. Г. Короленко «Соколинец».
Яркая характеристика старого декабриста-губернатора в этом отношении — в очерке В. Г. Короленко «Легенда о царе и декабристе» (Соч., т. IX, 1914).
Так же В.М. Дорошевич изучил дело осужденных братьев Скитских в Полтаве, добился через печать нового следствия, в результате которого было полное оправдание невиновных. В обоих случаях он был репортером. А В.Г. Короленко? Многие и многие русские писатели отдавали репортажу много сил, внимания и находчивости.
Был студент Владимир Короленко, — он теперь тоже воротился.
— Ну, да! Свету, говорит, представления не надо ждать, а солнце — затмится в августе месяце совсем… [7 августа 1887 г. в средней полосе России наблюдалось полное солнечное затмение (см. очерк «На затмении» В. Г Короленко).]
[Ат-Даван — станция на Лене, около трехсот верст выше Якутска. (Примеч. В.Г.Короленко.)]
«Порт это, — тихо говорил Буран, — Дуя [Порт Дуэ, на западном берегу Сахалина. (Примеч. В. Г. Короленко.)] называемый. Тут на первое время в казармах жить придется».
— Недалече, — ответил Федор. — Вот в эту падушку [От слова падь — долина. (Примеч. В. Г. Короленко.)] спустимся да опять на узгорочек подымемся. Там от кривой сосны за поворотом всего полверсты будет.
— Эх вы, упрямец! Ну, да тут-то я вам дам «дружка» [Дружками называют в Сибири ямщиков, «гоняющих» по вольному найму. (Примеч. В. Г. Короленко.)] надежного. Он вас доставит в Б. к молокану. А уж там непременно ночуйте. Ведь ехать-то мимо Чертова лога придется, место глухое, народец аховый… Хоть свету дождитесь.
— Пойдем к большому Тойону [Тойон — господин, хозяин, начальник.(Примеч. В. Г. Короленко.)]
Помню, я насчитал их тогда семьдесят две, и мне казалось совершенно немыслимым, чтобы меня, именно меня, Владимира Короленко, ни в чем не обвиняемого, могли продержать дольше этого срока.
Это ведь были в России Некрасов, Л.Толстой, Салтыков, Григорович, Михайловский, Гаршин, Короленко, Горький, Андреев, разные критики и публицисты, профессора и адвокаты, не исключая и таких как Спасович, Утин, князь Урусов.
Наезжали В. Г. Короленко (кажется, он в то время жил уже в Полтаве), С. Я.
Играл ли Короленко в лаун-теннис?
— И вовсе неправда, что Короленко подражал Толстому, — никогда не подражал!
— Все — Лейкины, для развлечения пишут. Еще Короленко — туда-сюда, но — тоже! О тараканах написал. В городе таракан — пустяк, ты его в деревне понаблюдай да опиши. Вот — Чехова хвалят, а он фокусник бездушный, серыми чернилами мажет, читаешь — ничего не видно. Какие-то все недоростки.
— Не говорите, но намекаете! Ах, какой вы озлобленный! Короленко защищал людей не меньше, чем ваш Толстой, такой… божественный путаник. И автор непростительной «Крейцеровой сонаты».
— Нет, Клим Иванович, ты подумай! — сладостно воет он, вертясь в комнате. — Когда это было, чтоб премьер-министр, у нас, затевал публичную говорильню, под руководством Гакебуша, с участием Леонида Андреева, Короленко, Горького? Гакебушу — сто тысяч, Андрееву — шестьдесят, кроме построчной, Короленке, Горькому — по рублю за строчку. Это тебе — не Европа! Это — мировой аттракцион и — масса смеха!
— Вы не имеете права сомневаться в искренности Короленко! Права не имеете.
— Удивляюсь, как вас занесло в такое захолустье, — говорил он, рассматривая книги в шкафе. — Тут даже прокурор до того одичал, что Верхарна с Ведекиндом смешивает. Погибает от диабета. Губернатор уверен, что Короленко — родоначальник всех событий девятьсот пятого года. Директриса гимназии доказывает, что граммофон и кинематограф утверждают веру в привидения, в загробную жизнь и вообще — в чертовщину.
Николаевск город надо бы подальше обойти, да уж мы притомились по пустым местам, да и припасы кончились. Вот подходим к реке под вечер, видим: на берегу люди какие-то. Пригляделись, ан это вольная команда [Вольную команду составляют каторжники, отбывшие положенный срок испытания. Они живут не в тюрьме, а на вольных квартирах, хотя все же и они лично, и их труд подвергаются известному контролю и обусловлены известными правилами. (Примеч. В. Г. Короленко.)] с сетями рыбу ловит. Ну и мы без страху подходим...
Совсем в нем не было того, что так меня отталкивало в других сотрудниках «Русского богатства» (кроме Короленко и Анненского).
В то время наше писательское товарищество («Книгоиздательство писателей в Москве») решило издавать беллетристические сборники, редактором избрало меня, и приведенное письмо Короленко — ответ на мою просьбу принять участие в наших товарищеских сборниках. Лозунги наши были: ничего антижизненного, антиобщественного, антиреволюционного; стремление к простоте и ясности языка; никаких вывертов и кривляний.
Анненский на десять лет был старше Короленко, по профессии статистик, и очень выдающийся; в «Русском богатстве» он вел внутреннее обозрение — добросовестно, но суховато.
В этом отношении он был полною противоположностью Горькому или Короленко, которые относились к начинающим писателям с самым бережным вниманием.
Вспоминая о впечатлении, произведенном на него одним из первых русских легальных марксистов, Н. В. Водовозовым, Короленко в некрологе его писал в 1896 году: «Хочется верить, что родина наша не оскудела еще молодыми силами, идущими на свою очередную смену поколений для трудной работы, намеченной лучшими силами поколений предыдущих».
Рассказывали, что в редакции «Русского богатства» очень косились на Короленко с Анненский за их общение с филистимлянами.
В то время как другие сотрудники «Русского богатства» с раскольничьею нетерпимостью сторонились марксистов и избегали с ними частных, не публично-боевых встреч, Короленко и его друг Н. Ф. Анненский, напротив, пользовались всяким случаем, чтобы поговорить и поспорить с марксистами, и очень часто их можно было встретить на журфиксах М. И. Туган-Барановского, где собирались все тогдашние представители легального марксизма — П. Б. Струве, В. Я. Богучарский, П. П. Маслов, М. П. Неведомский, А. М. Калмыкова и др.
Алабин, между прочим, говорил в редакции: «Человека я убил, это верно, а прогоны я всегда платил, это Короленко врет!» Он сам помещал рассказы в иллюстрированных изданиях…
Манера говорить у них была разная: Анненский говорил быстро, страстно, захлебываясь; Короленко — медлительно, спокойно, никогда не теряя самообладания; глаза смотрят внимательно, и в глубине их горит мягкий юмористический, смеющийся огонек. Сам — приземистый, коротконогий, с огромною курчавою головою, на которую он никогда не мог найти в магазине шляпы впору, — приходилось делать на заказ.
У Короленко ни тени не было этой враждебности.
Разговор вообще перешел на религию и, в частности, на вопрос о религиозном элементе в воспитании детей. Этот элемент, по мнению Короленко, необходим, его требует сама природа ребенка. Сын Чернышевского воспитывался совершенно вне религии, вот, в том уже возрасте, когда мы начинаем сомневаться и терять веру, он стал верующим.
Короленко: наблюдений, конечно, неоткуда черпать, как не из жизни; нужно стараться изображать не единичного человека, а тип; совершенно недопустимо делать так, как делают Боборыкин или Иероним Ясинский, — сажать герою бородавку именно на правую щеку, чтоб никакого уж не могло быть сомнения, кто выведен. Но общего правила дать тут нельзя, в каждом случае приходится сообразоваться с обстоятельствами.
Чудесный рассказ «Тени», где Сократ ведет спор с Зевсом и остается победителем, написан Короленко в Крыму, под впечатлением крымской природы. Там ему попали в руки два тома сочинений Платона в переводе Карпова. Платон сильно увлек его.
На Ветлуге рассказ Короленко быстро стал известен, и пароходы останавливались у описанного перевоза, чтоб дать возможность пассажирам посмотреть на прославившегося Тюлина. Он знает, что его пропечатали. Когда ему прочли рассказ Короленко, он помолчал, поглядел в сторону и, подумав, сказал...
При приездах своих в Москву бывали Чехов, Короленко, Горький, Куприн, Елпатьевский, Чириков, — в большинстве та литературная группа, которая впоследствии была известна под именем «знаньевцев» (по издательской фирме Горького «Знание»).
Короленко тогда самого мучили религиозные сомнения, и «Тени» — выражение мыслей его о законности скептицизма и свободного подхода к религиозным вопросам.
Потом журнал перешел в руки народника С. Н. Кривенко, затем к Михайловскому и Короленко.
Заговорил с Короленко по вопросу: насколько вправе беллетрист выводить в своих рассказах живых людей?
Мы возвращались вечером из редакции «Русского богатства» с В. Г. Короленко и В. Л. Серошевским.
А. И. Иванчин-Писарев, заведывавший редакцией «Русского богатства», передал мне приглашение редакции бывать на «четвергах», еженедельно устраивавшихся редакцией для своих сотрудников. Это была для меня радость, больше всех других радостей, так обильно сыпавшихся на меня в эти месяцы; самой желанной, самой дорогой и близкой литературной средой была в то время литературная группа, во главе которой стояли Н. К. Михайловский и В. Г. Короленко.
Петр Филлипович сокрушенно махнул на меня рукою. Короленко посмеивался...
Никогда раньше я не слышал упоминаний о нем, и все знали, что редактируют журнал Михайловский и Короленко.
В середине марта 1896 года Короленко был болен инфлуэнцою, температура доходила до сорока.
Встречи наши, о которых вспоминает Короленко, происходили в 1896 году. Я тогда сотрудничал в «Русском богатстве», журнале Михайловского и Короленко, бывал на четверговых собраниях сотрудников журнала в помещении редакции на Бассейном. Короленко в то время жил в Петербурге, на Песках; я жил в больнице в память Боткина, за Гончарною; возвращаться нам было по дороге, и часто мы, заговорившись, по нескольку раз провожали друг друга до ворот и поворачивали обратно.
Целиком, конечно, были желательны Короленко и Горький.
Жизненное художественное чутье Короленко говорило ему, что тут — «опять вера в жизнь и веяние живого духа».
Когда вспоминаешь о Короленко, сейчас же рядом с ним встает фигура его друга, Николая Федоровича Анненского.
Маруся в это время была уже в Петербурге на Высших женских курсах. Она убеждала меня послать повесть в «Русское богатство», редакторами которого были Н. К. Михайловский и В. Г. Короленко. Я к этому отнесся безразлично. Она отобрала у меня рукопись и сама отнесла в редакцию на Бассейной.
Предложения со словом «короленко»
- Кто забыл его друзей и современников – Гаршина, Успенского, Короленко, Чехова?
- Всякий, кто читал «Записки моего современника» Короленко, помнит, конечно, что представляла из себя такая ссылка.
- Короленко к этому времени не питал иллюзий, но многим государственная осанка большевистской власти импонировала и давала жизнь добрым предчувствиям.
- (все предложения)
Афоризмы русских писателей со словом «короленко»
- Короленко первый сказал мне веские человечьи слова о значении формы, о красоте фразы, я был удивлён простой, понятной правдой этих слов, и, слушая его, жутко почувствовал, что писательство — нелёгкое дело.
- Короленко — человек, умеющий щадить самолюбие ближнего.
- (все афоризмы русских писателей)
Отправить комментарий
Предложения со словом «короленко»
Кто забыл его друзей и современников – Гаршина, Успенского, Короленко, Чехова?
Всякий, кто читал «Записки моего современника» Короленко, помнит, конечно, что представляла из себя такая ссылка.
Короленко к этому времени не питал иллюзий, но многим государственная осанка большевистской власти импонировала и давала жизнь добрым предчувствиям.
- (все предложения)