Крутицкий. Кто хозяин-то, кто? Кто у вас большой-то? Как вы смели купить без позволения? Нынче и хлеб-то дорог, и хлеб-то надо по праздникам есть, а вы чаю да тряпок накупили. Чай пьют! Вы меня с ума сведете! Набрал я тебе липового цвета на бульварах,
с полфунта насушил, вот и пейте.
Неточные совпадения
— Не выношу кротких! Сделать бы меня всемирным Иродом, я бы как раз объявил поголовное истребление кротких, несчастных и любителей страдания. Не уважаю кротких! Плохо
с ними, неспособные они, нечего
с ними делать. Не гуманный я человек, я как раз железо произвожу, а — на что оно кроткому? Сказку Толстого о «Трех братьях» помните? На что дураку железо, ежели он обороняться не хочет? Избу кроет соломой, землю пашет сохой, телега у него на деревянном ходу, гвоздей потребляет
полфунта в год.
— Вашему степенству сорок одно
с кисточкой… Нет ли у вас подходящего товару:
полфунта комариного сала да фунт тараканьего мозгу?
Нет ничего мудреного, что, как только немного просохли лесные тропинки, я отправился в избушку на курьих ножках. На случай если бы понадобилось успокоить ворчливую старуху, я захватил
с собою
полфунта чаю и несколько пригоршен кусков сахару.
К вечеру «Коршун» снялся
с якоря, имея на палубе нового и весьма забавного пассажира: маленькую обезьяну из породы мартышек, которую купил Ашанин у торговца фруктами за
полфунта стерлингов. Кто-то из матросов окликнул ее «Сонькой». Так
с тех пор за нею и осталась эта кличка, и Сонька сделалась общей любимицей.
— Хлеб-то зато какой вкусный! Настоящий пшеничный, и ешь, сколько хочешь. А помните, в Пожарске какой выдавали: по
полфунта в день,
с соломой, наполовину из конопляных жмыхов!