Когда я останавливался на его постоялом дворе, проездом, во
время каникул, в родное гнездо, он обращался со мною ласково и в то же время учительно.
Защитником моим был Николай Разнатовский, иногда наезжавший из имения, да живший вместе с нами его брат, Семен Ильич, служивший на телеграфе, простой, милый человек, а во
время каникул — третий брат, Саша Разнатовский, студент Петербургского университета; тот прямо подружился со мной, гимназистом 2-го класса.
Восемнадцать лет тому назад умер мой товарищ, окулист, и оставил после себя семилетнюю дочь Катю и тысяч шестьдесят денег. В своем завещании он назначил опекуном меня. До десяти лет Катя жила в моей семье, потом была отдана в институт и живала у меня только в летние месяцы, во
время каникул. Заниматься ее воспитанием было мне некогда, наблюдал я ее только урывками и потому о детстве ее могу сказать очень немного.
— Наконец, если начальство нашло нужным прекратить чтение лекций, то зачем заперты университетская и наша собственная, студентская библиотеки? зачем заперта лаборатория, тогда как и те, и другая бывают открыты постоянно и даже во
время каникул, когда нет лекций?
Во время прохождения курса сперва в Московской семинарии, а затем в университете, он как сын священника села Отрадного был принят в доме Алфимовой, а летом, во
время каникул, проводил несколько месяцев в Отрадном, и тогда «удалая тройка», как прозвали на селе Надю Алфимову, Олю Хлебникову и Федю Неволина, не расставалась.
Неточные совпадения
И вот, в половине июня (мы, дети, уж собрались в это
время в деревню из заведений на
каникулы), часу в седьмом вечера, на дороге, ведущей в Москву, показалась из-за леса знакомая четвероместная коляска, а через несколько минут она была уже у крыльца.
С «Знамениями
времени» и «Шаг за шагом» я познакомился тоже на
каникулах в Гарном Луге.
Были
каникулы. Гимназия еще стояла пустая, гимназисты не начинали съезжаться. У отца знакомых было немного, и потому наши знакомства на первое
время ограничивались соседями — чиновниками помещавшегося тут же во дворе уездного суда…
Надобно сказать, что Аким звал меня таким образом еще в то
время, когда, бывало, я останавливался у него, ребенком, проезжая домой на
каникулы и с
каникул в гимназию.
Всего «мечтания» Ольги Федотовны, так она обыкновенно называла свою любовь, было два месяца, от начала
каникул до открытия академических курсов. В такое короткое
время любовь эта зародилась, дошла до зенита и, совершив все свое грациозное течение, спала звездою на землю, где поросла травой забвения.