Неточные совпадения
Когда в лунную ночь видишь широкую сельскую улицу с ее избами, стогами, уснувшими ивами, то на
душе становится тихо; в этом своем
покое, укрывшись в ночных тенях от трудов, забот и горя, она кротка, печальна, прекрасна, и кажется, что и звезды смотрят на нее ласково и с умилением, и что зла уже нет на земле, и все благополучно.
— Еду мимо, вижу — ты подъехал. Вот что: как думаешь — если выпустить сборник о Толстом, а? У меня есть кое-какие знакомства в литературе. Может — и ты попробуешь написать что-нибудь? Почти шесть десятков лет работал человек, приобрел всемирную славу, а —
покоя душе не мог заработать. Тема! Проповедовал: не противьтесь злому насилием, закричал: «Не могу молчать», — что это значит, а? Хотел молчать, но — не мог? Но — почему не мог?
Это было странное, едва уловимое предчувствие тревоги; оно не колебало
покоя души, а только касалось его легко, как тень.
«Приидите все несчастные и обрящете здесь
покой души», — написал какой-то местный юморист-завсегдатай на почерневших дверях погребка красным карандашом. Надпись эта существует, полустершаяся, неразборчивая, давно, ее все обитатели погребка знают наизусть.
Неточные совпадения
Кто-то пропустил между ними, что народился антихрист, который и мертвым не дает
покоя, скупая какие-то мертвые
души.
Здесь с ним обедывал зимою // Покойный Ленский, наш сосед. // Сюда пожалуйте, за мною. // Вот это барский кабинет; // Здесь почивал он, кофей кушал, // Приказчика доклады слушал // И книжку поутру читал… // И старый барин здесь живал; // Со мной, бывало, в воскресенье, // Здесь под окном, надев очки, // Играть изволил в дурачки. // Дай Бог
душе его спасенье, // А косточкам его
покой // В могиле, в мать-земле сырой!»
Что было следствием свиданья? // Увы, не трудно угадать! // Любви безумные страданья // Не перестали волновать // Младой
души, печали жадной; // Нет, пуще страстью безотрадной // Татьяна бедная горит; // Ее постели сон бежит; // Здоровье, жизни цвет и сладость, // Улыбка, девственный
покой, // Пропало всё, что звук пустой, // И меркнет милой Тани младость: // Так одевает бури тень // Едва рождающийся день.
Час от часу плененный боле // Красами Ольги молодой, // Владимир сладостной неволе // Предался полною
душой. // Он вечно с ней. В ее
покое // Они сидят в потемках двое; // Они в саду, рука с рукой, // Гуляют утренней порой; // И что ж? Любовью упоенный, // В смятенье нежного стыда, // Он только смеет иногда, // Улыбкой Ольги ободренный, // Развитым локоном играть // Иль край одежды целовать.
Он, не испытав наслаждений, добываемых в борьбе, мысленно отказался от них и чувствовал
покой в
душе только в забытом уголке, чуждом движения, борьбы и жизни.