Неточные совпадения
Всенощная отошла, показался народ. Лаптев с напряжением
всматривался в темные фигуры. Уже провезли архиерея
в карете, уже перестали звонить, и на колокольне один за другим погасли красные и зеленые огни — это была иллюминация по случаю храмового празд — ника, — а народ все шел не торопясь, разговаривая, останавливаясь под
окнами. Но вот, наконец, Лаптев услышал знакомый голос, сердце его сильно забилось, и оттого, что Юлия Сергеевна была не одна, а с какими-то двумя дамами, им овладело отчаяние.
Марья Антоновна. Да, право, маменька, чрез минуты две всё узнаем. Уж скоро Авдотья должна прийти. (
Всматривается в окно и вскрикивает.)Ах, маменька, маменька! кто-то идет, вон в конце улицы.
— Ах, прохвост, ах, прохвост, — сквозь зубы сипела Пелагея Ивановна. Женщина молчала, глаза ее были как две черных ямки, она
всматривалась в окно — в сумерки.
Неточные совпадения
— Даже и мы порядочно устали, — говорит за себя и за Бьюмонта Кирсанов. Они садятся подле своих жен. Кирсанов обнял Веру Павловну; Бьюмонт взял руку Катерины Васильевны. Идиллическая картина. Приятно видеть счастливые браки. Но по лицу дамы
в трауре пробежала тень, на один миг, так что никто не заметил, кроме одного из ее молодых спутников; он отошел к
окну и стал
всматриваться в арабески, слегка набросанные морозом на стекле.
Сидели мы с Пушкиным однажды вечером
в библиотеке у открытого
окна. Народ выходил из церкви от всенощной;
в толпе я заметил старушку, которая о чем-то горячо с жестами рассуждала с молодой девушкой, очень хорошенькой. Среди болтовни я говорю Пушкину, что любопытно бы знать, о чем так горячатся они, о чем так спорят, идя от молитвы? Он почти не обратил внимания на мои слова,
всмотрелся, однако,
в указанную мною чету и на другой день встретил меня стихами:
Стемнело; сад скрылся и стоял там,
в темном одиночестве, так близко от нас. Мы сидели перед домом, когда свет
окна озарил Дика, нашего мажордома, человека на все руки. За ним шел,
всматриваясь и улыбаясь, высокий человек
в дорожном костюме. Его загоревшее, неясно знакомое лицо попало
в свет, и он сказал:
Алексей Абрамович все это время тихо ходил по зале, часто останавливаясь перед
окном,
в которое он превнимательно
всматривался, щурил глаза, морщил лоб, делал недовольную мину, даже кряхтел, но и это был такой же оптический обман, как задумчивость.
Он, как выпущенный из тюрьмы или больницы,
всматривался в давно знакомые предметы и удивлялся, что столы,
окна, стулья, свет и море возбуждают
в нем живую, детскую радость, какой он давно-давно уже не испытывал.