Неточные совпадения
Это, по всей вероятности, смешно и дико, но я не видел для себя ничего унизительного
в том, что приходилось
стоять около
двери, хотя был таким же дворянином и образованным человеком, как сам Орлов.
Стоять в продолжение четырех-пяти часов около
двери, следить за тем, чтобы не было пустых стаканов, переменять пепельницы, подбегать к столу, чтобы поднять оброненный мелок или карту, а главное,
стоять, ждать, быть внимательным и не сметь ни говорить, ни кашлять, ни улыбаться, это, уверяю вас, тяжелее самого тяжелого крестьянского труда.
Недели через три после того, как я поступил к Орлову, помнится,
в воскресенье утром, кто-то позвонил. Был одиннадцатый час, и Орлов еще спал. Я пошел отворить. Можете себе представить мое изумление: за
дверью на площадке лестницы
стояла дама с вуалью.
Стоять и смотреть на нее, когда она пила кофе и потом завтракала, подавать ей
в передней шубку и надевать на ее маленькие ножки калоши, причем она опиралась на мое плечо, потом ждать, когда снизу позвонит мне швейцар, встречать ее
в дверях, розовую, холодную, попудренную снегом, слушать отрывистые восклицания насчет мороза или извозчика, — если б вы знали, как все это было для меня важно!
Извозчики неожиданно остановились. Я открыл глаза и увидел, что мы
стоим на Сергиевской, около большого дома, где жил Пекарский. Орлов вышел из саней и скрылся
в подъезде. Минут через пять
в дверях показался лакей Пекарского, без шапки, и крикнул мне, сердясь на мороз...
В потемках я по крайней мере с полминуты царапал
дверь, нащупывая ее, потом медленно отворил и вошел
в гостиную. Зинаида Федоровна лежала на кушетке и, поднявшись на локоть, глядела мне навстречу. Не решаясь заговорить, я медленно прошел мимо, и она проводила меня взглядом. Я
постоял немного
в зале и опять прошел мимо, и она посмотрела на меня внимательно и с недоумением, даже со страхом. Наконец я остановился и проговорил через силу...
Но она так ослабела, что была не
в силах держать эти bijoux. Нам долго не отворяли. После третьего или четвертого звонка
в окнах замелькал свет и послышались шаги, кашель, шепот; наконец щелкнул замок, и
в дверях показалась полная баба с красным, испуганным лицом. Позади ее, на некотором расстоянии,
стояла маленькая худенькая старушка со стрижеными седыми волосами,
в белой кофточке и со свечой
в руках. Зинаида Федоровна вбежала
в сени и бросилась к этой старушке на шею.
Я
постоял, прошелся из угла
в угол и вышел
в коридор. Когда потом, поздно ночью, я подошел к ее
двери и прислушался, мне явственно послышался плач.
Неточные совпадения
Купцы. Ей-ей! А попробуй прекословить, наведет к тебе
в дом целый полк на
постой. А если что, велит запереть
двери. «Я тебя, — говорит, — не буду, — говорит, — подвергать телесному наказанию или пыткой пытать — это, говорит, запрещено законом, а вот ты у меня, любезный, поешь селедки!»
Вскочила, испугалась я: //
В дверях стоял в халатике // Плешивый человек. // Скоренько я целковенький // Макару Федосеичу // С поклоном подала: // «Такая есть великая // Нужда до губернатора, // Хоть умереть — дойти!»
Старый, толстый Татарин, кучер Карениной,
в глянцовом кожане, с трудом удерживал прозябшего левого серого, взвивавшегося у подъезда. Лакей
стоял, отворив дверцу. Швейцар
стоял, держа наружную
дверь. Анна Аркадьевна отцепляла маленькою быстрою рукой кружева рукава от крючка шубки и, нагнувши голову, слушала с восхищением, что говорил, провожая ее, Вронский.
— Пусти, пусти, поди! — заговорила она и вошла
в высокую
дверь. Направо от
двери стояла кровать, и на кровати сидел, поднявшись, мальчик
в одной расстегнутой рубашечке и, перегнувшись тельцем, потягиваясь, доканчивал зевок.
В ту минуту, как губы его сходились вместе, они сложились
в блаженно-сонную улыбку, и с этою улыбкой он опять медленно и сладко повалился назад.
Но это говорили его вещи, другой же голос
в душе говорил, что не надо подчиняться прошедшему и что с собой сделать всё возможно. И, слушаясь этого голоса, он подошел к углу, где у него
стояли две пудовые гири, и стал гимнастически поднимать их, стараясь привести себя
в состояние бодрости. За
дверью заскрипели шаги. Он поспешно поставил гири.