«Херувимская» поется хорошо, так хорошо, что школьники оставляют свое чистописание и начинают следить за движениями Алексея Алексеича. Под окнами останавливается народ. Входит в класс сторож Василий, в фартуке, со столовым ножом в руке, и заслушивается. Как из земли вырастает отец Кузьма с озабоченным лицом… После «отложим попечение» Алексей Алексеич вытирает
со лба пот и в волнении подходит к отцу Кузьме.
Дмитрий Федорович встал, в волнении шагнул шаг и другой, вынул платок, обтер
со лба пот, затем сел опять, но не на то место, где прежде сидел, а на другое, на скамью напротив, у другой стены, так что Алеша должен был совсем к нему повернуться.
— Утешьтесь, друг любезный, все люди рождены своими матерями, — проговорил, отирая
со лба пот, Дарьянов. — Один Макдуф был вырезан из чрева, да и то для того, чтобы Макбета не победил — женой рожденный.
— Ну, барынька… выжига порядочная! — произнес он, утирая градом катившийся
со лба пот; от всех этих объяснений с клиенткою похмелья у него как будто бы и не бывало.
Ученье продолжалось часа три-четыре, так что иной раз Федор Тимофеич от утомления пошатывался, как пьяный, Иван Иваныч раскрывал клюв и тяжело дышал, а хозяин становился красным и никак не мог стереть
со лба пот.
Неточные совпадения
Между тем Катерина Ивановна отдышалась, на время кровь отошла. Она смотрела болезненным, но пристальным и проницающим взглядом на бледную и трепещущую Соню, отиравшую ей платком капли
пота со лба: наконец, попросила приподнять себя. Ее посадили на постели, придерживая с обеих сторон.
Баба вырвала платок из его рук и, стирая
пот со лба его, слезы с глаз, завыла еще громче:
Соединение пяти неприятных звуков этого слова как будто требовало, чтоб его произносили шепотом. Клим Иванович Самгин чувствовал, что по всему телу, обессиливая его, растекается жалостная и скучная тревога. Он остановился, стирая платком
пот со лба, оглядываясь. Впереди, в лунном тумане, черные деревья похожи на холмы, белые виллы напоминают часовни богатого кладбища. Дорога, путаясь между этих вилл, ползет куда-то вверх…
Оставшись один, Арапов покусал губы, пожал
лоб,
потом вошел в чуланчик, взял с полки какую-то ничтожную бумажку и разорвал ее; наконец, снял
со стены висевший над кроватью револьвер и остановился, смотря то на окно комнаты, то на дуло пистолета.
Александр был как в пытке.
Со лба капали крупные капли
пота. Он едва слышал, что говорил дядя, и не смел взглянуть ни на него, ни на тетку.