Затем следует Вторая Падь, в которой шесть дворов. Тут у одного зажиточного старика крестьянина из ссыльных живет в сожительницах старуха, девушка Ульяна. Когда-то, очень давно, она
убила своего ребенка и зарыла его в землю, на суде же говорила, что ребенка она не убила, а закопала его живым, — этак, думала, скорей оправдают; суд приговорил ее на 20 лет. Рассказывая мне об этом, Ульяна горько плакала, потом вытерла глаза и спросила: «Капустки кисленькой не купите ли?»
В прежнее время на каторге служили по преимуществу люди нечистоплотные, небрезгливые, тяжелые, которым было всё равно, где ни служить, лишь бы есть, пить, спать да играть в карты; порядочные же люди шли сюда по нужде и потом бросали службу при первой возможности, или спивались, сходили с ума,
убивали себя, или же мало-помалу обстановка затягивала их в свою грязь, подобно спруту-осьминогу, и они тоже начинали красть, жестоко сечь…
Неточные совпадения
Один корреспондент пишет, что вначале он трусил чуть не каждого куста, а при встречах на дороге и тропинках с арестантом ощупывал под пальто револьвер, потом успокоился, придя к заключению, что «каторга в общем — стадо баранов, трусливых, ленивых, полуголодных и заискивающих». Чтобы думать, что русские арестанты не
убивают и не грабят встречного только из трусости и лени, надо быть очень плохого мнения о человеке вообще или не знать человека.
Или такой ответ: «Я пришел в тот год, когда Дербина
убили».
Пока она находилась на воле, в Александровском посту было совершено несколько преступлений:
убили лавочника Никитина, украли у поселенца еврея Юровского 56 тысяч.
Не
убивала бы я мужа, а ты бы не поджигал, и мы тоже были бы теперь вольные, а теперь вот сиди и жди ветра в поле, свою женушку, да пускай вот твое сердце кровью обливается…» Он страдает, на душе у него, по-видимому, свинец, а она пилит его и пилит; выхожу из избы, а голос ее всё слышно.
Это тот самый Кисляков, из военных писарей, который в Петербурге на Николаевской
убил молотком свою жену и сам явился к градоначальнику объявить о своем преступлении.
И, заметив, что арестанты не смеются и что эта фраза произвела на всех неприятное впечатление, он добавил: «Зато я людей не
убивал».
Его
убивали в пекарне; он боролся и упал в квашню и окровянил тесто.
Без всякой надобности
убивают ночью скотину, выдергивают из земли еще не созревший картофель, выставляют из окон рамы и т. п.
Незадолго до моего приезда гиляк-надзиратель по долгу службы
убил каторжного, и местные мудрецы решали вопрос о том, как он стрелял — спереди или сзади, то есть отдавать гиляка под суд или нет.
Они далеки еще до того, чтобы понять наши потребности, и едва ли есть какая-нибудь возможность втолковать им, что каторжных ловят, лишают свободы, ранят и иногда
убивают не из прихоти, а в интересах правосудия; они видят в этом лишь насилие, проявление зверства, а себя, вероятно, считают наемными убийцами.
В 1885 г. в октябре беглые каторжники напали на Крильонский маяк, разграбили всё имущество и
убили матроса, бросив его со скалы в пропасть.]
Некий Вукол Попов, крестьянин, застал свою жену с отцом, размахнулся и
убил старика.
Один поселенец на вопрос, женат ли он, ответил мне со скукой: «Был женат и
убил жену».
Около юрт обыкновенно стоят сушильни с рыбой, распространяющей далеко вокруг промозглый, удушливый запах; воют и грызутся собаки; тут же иногда можно увидеть небольшой сруб-клетку, в котором сидит молодой медведь: его
убьют и съедят зимой на так называемом медвежьем празднике.
Но зато они
убивают, истязуют, наносят тяжкие увечья и укрывают убийства относительно чаще, чем мужчины; среди последних убийцы составляют 47 %, а среди преступниц 57 %.
На вопрос, сколько ее сожителю лет, баба, глядя вяло и лениво в сторону, отвечает обыкновенно: «А чёрт его знает!» Пока сожитель на работе или играет где-нибудь в карты, сожительница валяется в постели, праздная, голодная; если кто-нибудь из соседей войдет в избу, то она нехотя приподнимется и расскажет, зевая, что она «за мужа пришла», невинно пострадала: «Его, чёрта, хлопцы
убили, а меня в каторгу».
Если муж не из таких, которые
убивают или бегают, то все-таки каждый день жене приходится бояться, как бы его не наказали, не взвели бы на него напраслины, как бы он не надорвался, не заболел, не умер.
Жизнь впроголодь, питание иногда по целым месяцам одною только брюквой, а у достаточных — одною соленою рыбой, низкая температура и сырость
убивают детский организм чаще всего медленно, изнуряющим образом, мало-помалу перерождая все его ткани; если бы не эмиграция, то через два-три поколения, вероятно, пришлось бы иметь дело в колонии со всеми видами болезней, зависящих от глубокого расстройства питания.
Нельзя позволить бывшему убийце часто
убивать животных и совершать те зверские операции, без которых не обходится почти ни одна охота, — например, закалывать раненого оленя, прикусывать горло подстреленной куропатке и т. п.
А когда
убивают палками котиков, то мозг брызжет во все стороны и глаза у бедных животных выскакивают из орбит.
— Очень просто,
убью, как собаку, не поцеремонюсь.]
В 1888 г. один беглокаторжный
убил рядового Хромятых, и вскрытие было произведено только в 1889 г., по требованию прокурора, когда уже следствие было окончено и дело препровождено в суд.
Один из преступников, желая избавиться от неумеренного количества розог,
убил надзирателя перед наказанием».
— Не бойтесь, батюшка, мы вас не
убьем. Садитесь.
Сын протоиерея К., присланный за убийство, бежал в Россию,
убил там вновь и был возвращен на Сахалин.
Помнится, в Дуэ один бывший солдат всё толковал про воздушный и небесный океаны, про свою дочь Надежду и шаха персидского и про то, что он
убил крестовоздвиженского дьячка.