Неточные совпадения
Год прибытия на Сахалин — год страшного несчастья, а между
тем его не
знают или не помнят.
Когда я обращался к нему с каким-нибудь вопросом,
то лоб у него мгновенно покрывался потом и он отвечал: «Не могу
знать, ваше высокоблагородие!» Обыкновенно спутник мой, босой и без шапки, с моею чернильницей в руках, забегал вперед, шумно отворял дверь и в сенях успевал что-то шепнуть хозяину — вероятно, свои предположения насчет моей переписи.
Но и здесь работают главным образом специалисты, которые уже на родине были мельниками, кузнецами и проч., а не
те, которые, живя на родине, не умели работать, ничего не
знали и теперь больше чем кто-либо нуждаются в мельницах и кузницах, где бы их обучили и поставили на ноги.
Я не
знаю, где теперь эта коллекция и кто изучает по ней фауну Сахалина, но по немногим оставшимся экземплярам, в высшей степени изящным, и по рассказам я мог судить о богатстве коллекции и о
том, сколько знания, труда и любви затрачено доктором Супруненко на это полезное дело.
Не
знаю, за что его прислали на Сахалин, да и не спрашивал я об этом; когда человек, которого еще так недавно звали отцом Иоанном и батюшкой и которому целовали руку, стоит перед вами навытяжку, в жалком поношенном пиджаке,
то думаешь не о преступлении.
Контроля над постройками со стороны администрации нет, вероятно, по
той причине, что между чиновниками нет ни одного, который
знал бы, как нужно строить избы и класть печи.
Так как этот переводчик ни одного слова не
знает по-гиляцки и аински, а гиляки и айны в большинстве понимают по-русски,
то эта ненужная должность может служить хорошим pendant'ом к вышеупомянутому смотрителю несуществующего Ведерниковского Станка.
Когда Вукол
узнал, что она просватана,
то пришел в отчаяние и отравился борцом. Елену потом допрашивали, и она созналась: «Я с ним четыре ночи ночевала». Рассказывали, что недели за две до смерти он, глядя на Елену, мывшую пол, говорил...
Если в толпе арестантов хотят
узнать известного преступника и спрашивают про него громко, называя по фамилии,
то это причиняет ему сильную боль.
На вопрос, сколько ее сожителю лет, баба, глядя вяло и лениво в сторону, отвечает обыкновенно: «А чёрт его
знает!» Пока сожитель на работе или играет где-нибудь в карты, сожительница валяется в постели, праздная, голодная; если кто-нибудь из соседей войдет в избу,
то она нехотя приподнимется и расскажет, зевая, что она «за мужа пришла», невинно пострадала: «Его, чёрта, хлопцы убили, а меня в каторгу».
Шаховской в своем «Деле об устройстве о. Сахалина» писал, между прочим: «Немалыми затруднениями к беспрепятственному заключению браков представляют<ся> статейные списки, в которых часто не проставляется вероисповедание и семейное положение, а главное, неизвестно, произошел ли развод с оставшимся в России супругом;
узнать об этом, а
тем более исходатайствовать развод через консисторию с о. Сахалина дело почти невозможное».
[Унтеры, особенно надзиратели, считаются на Сахалине завидными женихами; в этом отношении они хорошо
знают себе цену и держат себя с невестами и с их родителями с
тою разнузданною надменностью, за которую И. С. Лесков так не любит «несытых архиерейских скотин».
Когда одна дворянка, жена ссыльного,
узнала, что ее ребенка записали в метрическую книгу сыном поселенца,
то, говорят, горько заплакала.
Если благотворителю известно, например, сколько среди детей грамотных,
то уж он будет
знать, сколько нужно послать книжек или карандашей, чтобы никого не обидеть, а назначать игрушки и одежду удобнее всего, соображаясь с полом, возрастом и национальностью детей.
Не
знаю, насколько это справедливо; при мне во Владимировке, около самого селения, надзиратель застрелил из револьвера соболя, который переходил по бревну через ручей, и
те ссыльные-охотники, с которыми мне приходилось говорить, охотятся обыкновенно неподалеку от селений.
Впечатление такое, что если бы Василенко не попал на каторгу,
то никто бы тут не
знал, как надо обращаться с рыбой.
Никто не спрашивает о
том, все ли обедали, не заснул ли кто; и если
тем, которые распоряжаются в кухне, сказать, что на каторге, в среде угнетенных и нравственно исковерканных людей, немало таких, за которыми надо следить, чтобы они ели, и даже кормить их насильно,
то это замечание вызовет только недоумелое выражение на лицах и ответ: «Не могу
знать, ваше высокоблагородие!»
Начальник острова говорил мне, что когда ему однажды понадобилось
узнать, сколько ежегодно прибывало из России арестантов на пароходах Добровольного флота, начиная с 1879 г.,
то пришлось обращаться за сведениями в главное тюремное управление, так как в местных канцеляриях нужных цифр не оказалось.
Длинная процедура: нужно надеть на каждого саван, подвести к эшафоту. Когда наконец повесили девять человек,
то получилась в воздухе «целая гирлянда», как выразился начальник округа, рассказывавший мне об этой казни. Когда сняли казненных,
то доктора нашли, что один из них еще жив. Эта случайность имела особое значение: тюрьма, которой известны тайны всех преступлений, совершаемых ее членами, в
том числе палач и его помощники,
знали, что этот живой не виноват в
том преступлении, за которое его вешали.
Случается, что беглые, не
зная, где север, начинают кружить и попадают обратно в
то место, из которого вышли.
Кое-как
узнали, кто из них капитан судна, и когда этому капитану предложили атлас и попросили его указать место крушения,
то он долго водил пальцем по карте и не нашел Саппоро.
Подозревая, что это сахалинские каторжники,
те самые беглые, которые недавно сделали нападение на Крильонский маяк, старший офицер пустился на хитрости: он выстроил их в шеренгу и скомандовал по-русски: «Налево кругом марш!» Один из иностранцев не выдержал своей роли и тотчас же исполнил команду, и таким образом
узнали, к какой нации принадлежали эти хитроумные Одиссеи.
Неточные совпадения
Купцы. Так уж сделайте такую милость, ваше сиятельство. Если уже вы,
то есть, не поможете в нашей просьбе,
то уж не
знаем, как и быть: просто хоть в петлю полезай.
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет! Не
знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать не куды пошло! Что будет,
то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом,
то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Аммос Федорович. А черт его
знает, что оно значит! Еще хорошо, если только мошенник, а может быть, и
того еще хуже.
Хлестаков. Право, не
знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я не могу жить без Петербурга. За что ж, в самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь не
те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Аммос Федорович. Да, нехорошее дело заварилось! А я, признаюсь, шел было к вам, Антон Антонович, с
тем чтобы попотчевать вас собачонкою. Родная сестра
тому кобелю, которого вы
знаете. Ведь вы слышали, что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу, и теперь мне роскошь: травлю зайцев на землях и у
того и у другого.