Неточные совпадения
Рыцарское обращение с женщиной возводится почти в культ и в
то же
время не считается предосудительным уступить за деньги приятелю свою жену; или вот еще лучше: с одной стороны, отсутствие сословных предрассудков — здесь и с ссыльным держат себя, как с ровней, а с другой — не грех подстрелить в лесу китайца-бродягу, как собаку, или даже поохотиться тайком на горбачиков.
Я не могу забыть о
том удовольствии, какое доставляли мне беседы с ним, и как приятно в первое
время поражало постоянно высказываемое им отвращение к телесным наказаниям.
Чтобы облегчить мой труд и сократить
время, мне любезно предлагали помощников, но так как, делая перепись, я имел главною целью не результаты ее, а
те впечатления, которые дает самый процесс переписи,
то я пользовался чужою помощью только в очень редких случаях.
В настоящее
время Александровск занимает на плане площадь около двух квадратных верст; но так как он уже слился со Слободкой и одною своею улицей подходит к селению Корсаковскому, чтобы в самом недалеком будущем слиться с ним,
то размеры его в самом деле более внушительны.
Судя по очень малому числу крестьян, — их только 19, — нужно заключить, что каждый хозяин сидит на участке столько
времени, сколько нужно ему для получения крестьянских прав,
то есть права бросить хозяйство и уехать на материк.
Его белье, пропитанное насквозь кожными отделениями, не просушенное и давно не мытое, перемешанное со старыми мешками и гниющими обносками, его портянки с удушливым запахом пота, сам он, давно не бывший в бане, полный вшей, курящий дешевый табак, постоянно страдающий метеоризмом; его хлеб, мясо, соленая рыба, которую он часто вялит тут же в тюрьме, крошки, кусочки, косточки, остатки щей в котелке; клопы, которых он давит пальцами тут же на нарах, — всё это делает казарменный воздух вонючим, промозглым, кислым; он насыщается водяными парами до крайней степени, так что во
время сильных морозов окна к утру покрываются изнутри слоем льда и в казарме становится темно; сероводород, аммиачные и всякие другие соединения мешаются в воздухе с водяными парами и происходит
то самое, от чего, по словам надзирателей, «душу воротит».
Вся тягость работы не в самой постройке, а в
том, что каждое бревно, идущее в дело, каторжный должен притащить из леса, а рубка в настоящее
время производится за 8 верст от поста.
Замечательно, что человек пишет и вырезывает на скамье разные мерзости, хотя в
то же
время чувствует себя потерянным, брошенным, глубоко несчастным.
Здесь, как и в богатой Александровской слободке, мы находим высокий процент старожилов, женщин и грамотных, большое число женщин свободного состояния и почти
ту же самую «историю прошлого», с тайною продажей спирта, кулачеством и т. п.; рассказывают, что в былое
время тут в устройстве хозяйств также играл заметную роль фаворитизм, когда начальство легко давало в долг и скот, и семена, и даже спирт, и
тем легче, что корсаковцы будто бы всегда были политиканами и даже самых маленьких чиновников величали вашим превосходительством.
Те из жителей, которые, подобно корсаковцам, имеют большие пахотные участки, от 3 до 6 и даже 8 десятин, не бедствуют, но таких участков мало и с каждым годом становится всё меньше и меньше, и в настоящее
время больше половины хозяев владеют участками от 1/8 до 1 1/2 дес., а это значит, что хлебопашество дает им одни только убытки.
Когда со
временем все три Арково сольются вместе,
то Сахалин будет иметь очень большое село, состоящее из одной только улицы.
7 человек занимаются каюрством,
то есть держат собак, на которых в зимнее
время возят почту и пассажиров.
Общество всегда возмущалось тюремными порядками и в
то же
время всякий шаг к улучшению быта арестантов встречало протестом, вроде, например, такого замечания: «Нехорошо, если мужик в тюрьме или на каторге будет жить лучше, чем дома».
Постоянная заботливость г. Ливина о людях и в
то же
время розги, упоение телесными наказаниями, жестокость, как хотите, сочетание ни с чем несообразное и необъяснимое.
Прежде чем покончить с Северным Сахалином, считаю не лишним сказать немного о
тех людях, которые жили здесь в разное
время и теперь живут независимо от ссыльной колонии.
Поделки из кремня, которого нет на Сахалине, они получали, очевидно, от соседей, с материка и ближайших островов; очень может быть, что во
время их передвижений собака играла
ту же роль, что и теперь,
то есть была езжалой.
Оба они кончили жизнь не совсем обыкновенно: утонули в Неве, через которую торопились перейти в
то самое
время, когда разводили мост.
Предполагают, что когда-то родиной гиляков был один только Сахалин и что только впоследствии они перешли оттуда на близлежащую часть материка, теснимые с юга айнами, которые двигались из Японии, в свою очередь теснимые японцами.] селения старые, и
те их названия, какие упоминаются у старых авторов, сохранились и по сие
время, но жизнь все-таки нельзя назвать вполне оседлой, так как гиляки не чувствуют привязанности к месту своего рождения и вообще к определенному месту, часто оставляют свои юрты и уходят на промыслы, кочуя вместе с семьями и собаками по Северному Сахалину.
Времена изменились; теперь для русской каторги молодой чиновник более типичен, чем старый, и если бы, положим, художник изобразил, как наказывают плетьми бродягу,
то на его картине место прежнего капитана-пропойцы, старика с сине-багровым носом, занимал бы интеллигентный молодой человек в новеньком вицмундире.
Примера этих трех маленьких селений, я думаю, достаточно, чтобы наконец взять за правило, что в настоящее
время, пока еще колония молода и не окрепла, чем меньше хозяев,
тем лучше, и что чем длиннее улица,
тем она беднее.
Это был богатырского сложения человек, еще молодой и красивый, характера кроткого и сосредоточенного, — всё, бывало, молчит и о чем-то думает, — и с первого же
времени хозяева стали доверять ему, и когда уезжали из дому,
то знали, что Вукол и денег не вытащит из комода, и спирта в кладовой не выпьет.
Тут, на берегу, овладевают не мысли, а именно думы; жутко и в
то же
время хочется без конца стоять, смотреть на однообразное движение волн и слушать их грозный рев.
Приблизительно в
то же самое
время в Корсаковском посту поселили двух китайцев, политических изгнанников.
Собственно для ссыльной колонии неудавшийся опыт пока может быть поучителен в двух отношениях: во-первых, вольные поселенцы сельским хозяйством занимались недолго и в последние десять лет до переезда на материк промышляли только рыбною ловлей и охотой; и в настоящее
время Хомутов, несмотря на свой преклонный возраст, находит для себя более подходящим и выгодным ловить осетров и стрелять соболей, чем сеять пшеницу и сажать капусту; во-вторых, удержать на юге Сахалина свободного человека, когда ему изо дня в день толкуют, что только в двух днях пути от Корсаковска находится теплый и богатый Южно-Уссурийский край, — удержать свободного человека, если, к
тому же, он здоров и полон жизни, невозможно.
Но все эти причины, обусловливающие обыкновенно хроническое вымирание инородцев, не дают объяснения, почему айно исчезают так быстро, почти на наших глазах; ведь в последние 25–30 лет не было ни войн, ни значительных эпидемий, а между
тем в этот промежуток
времени племя уменьшилось больше чем наполовину.
Айно относят
то к монгольскому,
то к кавказскому племени; один англичанин нашел даже, что это потомки евреев, заброшенных во
времена оны на японские острова.
Быть может, это следует приписать
тому, что во
время вековых скитаний народа львиная доля лишений, тяжкого труда и слез выпала женщине.]
Г-н Сузуки не скрывал своего восторга и оглядывал орден со всех сторон блестящими глазами, как ребенок игрушку; на его «красивом и мужественном» лице я читал борьбу; ему хотелось поскорее побежать к себе и показать орден своей молоденькой жене (он недавно женился), и в
то же
время вежливость требовала, чтобы он оставался с гостями.
Кстати, это письмо может дать понятие о
тех успехах, какие делают в короткое
время молодые японские секретари при изучении русского языка.
Жизнь в общих камерах порабощает и с течением
времени перерождает арестанта; инстинкты оседлого человека, домовитого хозяина, семьянина заглушаются в нем привычками стадной жизни, он теряет здоровье, старится, слабеет морально, и чем позже он покидает тюрьму,
тем больше причин опасаться, что из него выйдет не деятельный, полезный член колонии, а лишь бремя для нее.
Средний возраст только что осужденного каторжного мне не известен, но, судя по возрастному составу ссыльного населения в настоящее
время, он должен быть не меньше 35 лет; если к этому прибавить среднюю продолжительность каторги 8-10 лет и если принять еще во внимание, что на каторге человек старится гораздо раньше, чем при обыкновенных условиях,
то станет очевидным, что при буквальном исполнении судебного приговора и при соблюдении «Устава», со строгим заключением в тюрьме, с работами под военным конвоем и проч., не только долгосрочные, но и добрая половина краткосрочных поступала бы в колонию с уже утраченными колонизаторскими способностями.
Я уже писал о чиновнике, который не поверил инородцам и поселенцам, когда
те предупреждали его, что весною и во
время сильных дождей место, которое он выбрал для селения, заливается водой.
[Со
временем выбор новых мест будет возложен в каждом округе на комиссию из чинов тюремного ведомства, топографа, агронома и врача, и тогда по протоколам этой комиссии можно будет судить, почему выбрана
та или другая местность.
В настоящее
время некоторая правильность замечается в
том, что людей охотнее всего селят по долинам рек и около дорог, существующих или проектированных.
Когда же селят на линии проектированной дороги,
то при этом имеются в виду не жители нового селения, а
те чиновники и каюры, которые со
временем будут ездить по этой дороге.
В прежнее
время на помощь поселенцам отпускались каторжные и выдавались деньги на наем плотников и покупку материалов, но этот порядок был оставлен на
том основании, что «в результате, как рассказывал мне один чиновник, получались лодыри; каторжные работают, а поселенцы в это
время в орлянку играют».
В самом деле, трудно ведь допустить, чтобы поселенец мог в одно и
то же
время строить себе избу, готовить землю под пашню и вместе с
тем ежедневно добывать себе кусок хлеба.
И всё это совершается с
тем большею легкостью, что свободная женщина проводит здесь
время в полнейшей праздности.
В настоящее
время на Сахалине всего детей 2122, включая сюда и
тех подростков, которым в 1890 г. исполнилось 15 лет.
Мне однажды пришлось записывать двух женщин свободного состояния, прибывших добровольно за мужьями и живших на одной квартире; одна из них, бездетная, пока я был в избе, всё
время роптала на судьбу, смеялась над собой, обзывала себя дурой и окаянной за
то, что пошла на Сахалин, судорожно сжимала кулаки, и всё это в присутствии мужа, который находился тут же и виновато смотрел на меня, а другая, как здесь часто говорят, детная, имеющая несколько душ детей, молчала, и я подумал, что положение первой, бездетной, должно быть ужасно.
Зажиточные ссыльные, которые не нуждаются в пособиях, тоже не говорили правды, но эти уже не из страха, а из
тех самых побуждений, которые заставляли Полония соглашаться, что облако в одно и
то же
время похоже и на верблюда и на хорька.
В прежнее
время медведь не обижал людей и домашних животных и считался смирным, но с
тех пор, как ссыльные стали селиться по верховьям рек и вырубать тут леса и преградили ему путь к рыбе, которая составляла его главную пищу, в сахалинских метрических книгах и в «ведомости происшествий» стала появляться новая причина смерти — «задран медведем», и в настоящее
время медведь уже третируется, как грозное явление природы, с которым приходится бороться не на шутку.
Масса рыбы, наблюдаемая в это
время, бывает так велика и ход ее до такой степени стремителен и необычаен, что кто сам не наблюдал этого замечательного явления,
тот не может иметь о нем настоящего понятия.
Между
тем с поселенцами конкурируют японцы, производящие ловлю контрабандным образом или за пошлины, и чиновники, забирающие лучшие места для тюремных ловель, и уже близко
время, когда с проведением сибирской дороги и развитием судоходства слухи о невероятных богатствах рыбы и пушного зверя привлекут на остров свободный элемент; начнется иммиграция, организуются настоящие рыбные ловли, в которых ссыльный будет принимать участие не как хозяин-промышленник, а лишь как батрак, затем, судя по аналогии, начнутся жалобы на
то, что труд ссыльных во многих отношениях уступает труду свободных, даже манз и корейцев; с точки зрения экономической, ссыльное население будет признано бременем для острова, и с увеличением иммиграции и развитием оседлой и промышленной жизни на острове само государство найдет более справедливым и выгодным стать на сторону свободного элемента и прекратить ссылку.
Те изящные и дорогие поделки из дерева, которые были на тюремной выставке, показывают только, что на каторгу попадают иногда очень хорошие столяры; но они не имеют никакого отношения к тюрьме, так как не тюрьма находит им сбыт и не тюрьма обучает каторжных мастерствам; до последнего
времени она пользовалась трудом уже готовых мастеров.
Если он уснул во
время обеда, продал или проиграл в карты свой пай, или испортилась у него провизия, размок на дожде хлеб,
то всё это не касается надзора.
Он работал в
те еще «доисторические»
времена, когда в Южном Сахалине не было дорог и русское население, особенно военное, было разбросано небольшими группами по всему югу.
Если представить себе, что 13 человек работают, едят, проводят
время в тюрьме и проч. под постоянным наблюдением одного добросовестного и умелого человека и что над этим, в свою очередь, стоит начало в лице смотрителя тюрьмы, а над смотрителем — начальник округа и т. д.,
то можно успокоиться на мысли, что всё идет прекрасно.
Так как сахалинские надзиратели никогда не возвышались до понимания целей надзора,
то с течением
времени, по естественному порядку вещей, сами цели надзора должны были мало-помалу сузиться до теперешнего своего состояния.
Если из трех надзирателей один находится при работах,
то другой в это
время стоит около казенной лавки и отдает проходящим чиновникам честь, а третий — томится в чьей-нибудь передней или без всякой надобности стоит навытяжку в приемной лазарета.