Неточные совпадения
Если они не открыли входа в Амур, то потому, что имели в своем распоряжении самые скудные средства для исследования, а главное, — как гениальные люди, подозревали и почти угадывали
другую правду и должны были считаться
с ней.
Возле пристани по берегу, по-видимому без дела, бродило
с полсотни каторжных: одни в халатах,
другие в куртках или пиджаках из серого сукна. При моем появлении вся полсотня сняла шапки — такой чести до сих пор, вероятно, не удостоивался еще ни один литератор. На берегу стояла чья-то лошадь, запряженная в безрессорную линейку. Каторжные взвалили мой багаж на линейку, человек
с черною бородой, в пиджаке и в рубахе навыпуск, сел на козлы. Мы поехали.
Один из них, старик без усов и
с седыми бакенами, похожий лицом на драматурга Ибсена, оказался младшим врачом местного лазарета,
другой, тоже старик, отрекомендовался штаб-офицером оренбургского казачьего войска.
Доктор рассказал мне, что незадолго до моего приезда, во время медицинского осмотра скота на морской пристани, у него произошло крупное недоразумение
с начальником острова и что будто бы даже в конце концов генерал замахнулся на него палкой; на
другой же день он был уволен по прошению, которого не подавал.
На
другой день я был
с визитом у начальника острова В. О. Кононовича.
Мимо открытых окон по улице, не спеша,
с мерным звоном проходили кандальные; против нашей квартиры в военной казарме солдаты-музыканты разучивали к встрече генерал-губернатора свои марши, и при этом флейта играла из одной пьесы, тромбон из
другой, фагот из третьей, и получался невообразимый хаос.
Вот
другая группа: кандальные каторжные в шапках и без шапок, звеня цепями, тащат тяжелую тачку
с песком, сзади к тачке цепляются мальчишки, по сторонам плетутся конвойные
с потными красными лицами и
с ружьями на плечах.
Дальше, в самой избе, человек пять мужчин, которые называют себя кто — жильцом, кто — работником, а кто — сожителем; один стоит около печки и, надув щеки, выпучив глаза, паяет что-то;
другой, очевидно, шут,
с деланно-глупою физиономией, бормочет что-то, остальные хохочут в кулаки.
Или входишь в избу, и намека нет на мебель, печь голая, а на полу у стен рядышком сидят черкесы, одни в шапках,
другие с непокрытыми стрижеными и, по-видимому, очень жесткими головами, и смотрят на меня не мигая.
Одни говорили, что, вероятно, высшее начальство хочет распределить пособие между ссыльными,
другие — что, должно быть, уж решили наконец переселять всех на материк, — а здесь упорно и крепко держится убеждение, что рано или поздно каторга
с поселениями будет переведена на материк, — третьи, прикидываясь скептиками, говорили, что они не ждут уже ничего хорошего, так как от них сам бог отказался, и это для того, чтобы вызвать
с моей стороны возражение.
Случается и теперь, что люди питаются гнилушками
с солью и даже поедают
друг друга, но это относится не к туристам и не к чиновникам.
Выбрать именно это место, а не какое-нибудь
другое, побудили, как пишет Мицуль, роскошные луга, хороший строевой лес, судоходная река, плодородная земля… «По-видимому, — пишет этот фанатик, видевший в Сахалине обетованную землю, — нельзя было и сомневаться в успешном исходе колонизации, но из 8 человек, высланных
с этою целью на Сахалин в 1862 г., только 4 поселились около реки Дуйки».
Виноваты в этом главным образом естественные условия Александровской долины: двигаться назад к морю нельзя, не годится здесь почва,
с боков пост ограничен горами, а вперед он может расти теперь только в одном направлении, вверх по течению Дуйки, по так называемой Корсаковской дороге: здесь усадьбы тянутся в один ряд и тесно жмутся
друг к
другу.
Один просит, чтобы его отпустили, и клянется, что уж больше не будет бегать;
другой просит, чтобы сняли
с него кандалы; третий жалуется, что ему дают мало хлеба.
С работ, производимых чаще в ненастную погоду, каторжный возвращается в тюрьму на ночлег в промокшем платье и в грязной обуви; просушиться ему негде; часть одежды развешивает он около нар,
другую, не дав ей просохнуть, подстилает под себя вместо постели.
Его белье, пропитанное насквозь кожными отделениями, не просушенное и давно не мытое, перемешанное со старыми мешками и гниющими обносками, его портянки
с удушливым запахом пота, сам он, давно не бывший в бане, полный вшей, курящий дешевый табак, постоянно страдающий метеоризмом; его хлеб, мясо, соленая рыба, которую он часто вялит тут же в тюрьме, крошки, кусочки, косточки, остатки щей в котелке; клопы, которых он давит пальцами тут же на нарах, — всё это делает казарменный воздух вонючим, промозглым, кислым; он насыщается водяными парами до крайней степени, так что во время сильных морозов окна к утру покрываются изнутри слоем льда и в казарме становится темно; сероводород, аммиачные и всякие
другие соединения мешаются в воздухе
с водяными парами и происходит то самое, от чего, по словам надзирателей, «душу воротит».
Доктор, у которого я квартировал, живший сам-друг
с сыном, имел повара, дворника, кухарку и горничную.
В одной избе помещается мужик, мохнатый, как паук,
с нависшими бровями, каторжный, грязный, и
с ним
другой такой же мохнатый и грязный; у обоих большие семьи, а в избе, как говорится, срамота и злыдни — даже гвоздя нет.
Должно быть, это своеобразно красиво, но предубеждение против места засело так глубоко, что не только на людей, но даже на растения смотришь
с сожалением, что они растут именно здесь, а не в
другом месте.
Дальше, в версте, начинаются каменноугольные ломки, потом
с версту еще едешь голым, безлюдным берегом и, наконец,
другая расщелина, в которой и находится Дуэ, бывшая столица сахалинской каторги.
В
другой: каторжный, жена свободного состояния и сын; каторжная-татарка и ее дочь; каторжный-татарин, его жена свободного состояния и двое татарчат в ермолках; каторжный, жена свободного состояния и сын; поселенец, бывший на каторге 35 лет, но еще молодцеватый,
с черными усами, за неимением сапог ходящий босиком, но страстный картежник; [Он говорил мне, что во время игры в штос у него «в жилах электричество»: от волнения руки сводит.
На практике бессрочный, приговоренный к работам в рудниках, сидел без дела в тюрьме, приговоренный к четырехлетней каторге на заводах работал в руднике, а в тобольской каторжной тюрьме арестанты занимались переноскою
с одного места на
другое ядер, пересыпкой песка и т. п.
Наемные рабочие выгоднее для общества, чем те, которых оно обязано иметь по контракту, и потому, если, как здесь принято, каторжный нанимает вместо себя поселенца или
другого каторжного, то рудничная администрация охотно мирится
с этим беспорядком.
С самого основания Дуэ ведется, что бедняки и простоватые работают за себя и за
других, а шулера и ростовщики в это время пьют чай, играют в карты или без дела бродят по пристани, позвякивая кандалами, и беседуют
с подкупленным надзирателем.
На
другой день утром судьба наградила его неожиданным зрелищем: в устье у входа в залив стояло темное судно
с белыми бортами,
с прекрасною оснасткой и рубкой; на носу сидел живой привязанный орел.
Те дербинцы, которые, отбыв каторгу до 1880 г., селились тут первые, вынесли на своих плечах тяжелое прошлое селения, обтерпелись и мало-помалу захватили лучшие места и куски, и те, которые прибыли из России
с деньгами и семьями, такие живут не бедно; 220 десятин земли и ежегодный улов рыбы в три тысячи пудов, показываемые в отчетах, очевидно, определяют экономическое положение только этих хозяев; остальные же жители, то есть больше половины Дербинского, голодны, оборваны и производят впечатление ненужных, лишних, не живущих и мешающих
другим жить.
Обстановка у него приличная, вполне хозяйственная, даже есть два портрета, написанных масляными красками: на одном он сам, на
другом его покойница жена
с цветком на груди.
Два гиляка — один
с бородкой,
другой с пухлым бабьим лицом — лежали на траве перед избой поселенца.
Один живет на деньги, которые он привез
с собой из России, и таких большинство,
другой — в писарях, третий — в дьячках, четвертый — держит лавочку, хотя по закону не имеет на это права, пятый — променивает арестантский хлам на японскую водку, которую продает, и проч. и проч.
В настоящее время наиболее вероятными представляются два мнения: одно, что айно принадлежат к особой расе, населявшей некогда все восточноазиатские острова,
другое же, принадлежащее нашему Шренку, что это народ палеоазиатский, издавна вытесненный монгольскими племенами
с материка Азии на его островную окраину, и что путь этого народа из Азии на острова лежал через Корею.
Есть еще
другой секретарь, г. Сузуки; он ниже среднего роста, у него большие усы, концы которых опущены книзу, на китайский манер, глаза узкие, косые, —
с японской точки зрения неотразимый красавец.
Каких-нибудь определенных законов и инструкций на этот счет нет, и всё дело поставлено в зависимость от такого случайного обстоятельства, как тот или
другой состав служащих: находятся ли они на службе уже давно и знакомы
с ссыльным населением и
с местностью, как, например, г. Бутаков на севере и гг.
Вид у них какой-то особенный, в самом деле жениховский; один нарядился в красную кумачовую рубаху,
другой в какой-то необыкновенной плантаторской шляпе, третий в новых блестящих сапогах
с высокими каблуками, купленных неизвестно где и при каких обстоятельствах.
Бродяги тоже устраиваются на семейную ногу, и один из них, бродяга Иван, 35 лет, в Дербинском, даже заявил мне
с улыбкой, что у него две сожительницы: «Одна здесь,
другая по билету в Николаевске».
Бывают и ссоры, и драки, и дело доходит до синяков, но всё же поселенец учит свою сожительницу
с опаской, так как сила на ее стороне: он знает, что она у него незаконная и во всякое время может бросить его и уйти к
другому.
Оттого, что численный состав населения подвержен колебаниям вследствие постоянных приливов и отливов, притом случайных, как на рынке, определение коэффициента общей рождаемости в колонии за несколько лет можно считать недосягаемою роскошью; он уловим тем труднее, что цифровой материал, собранный мною и
другими, имеет очень скромный объем; численный состав населения за прошлые годы неизвестен, и приведение его в известность, когда я знакомился
с канцелярским материалом, представлялось мне египетскою работой, обещавшею притом самые сомнительные результаты.
В устья рек кета входит здоровая и сильная, но затем безостановочная борьба
с быстрым течением, теснота, голод, трение и ушибы о карчи и камни истощают ее, она худеет, тело ее покрывается кровоподтеками, мясо становится дряблым и белым, зубы оскаливаются; рыба меняет свою физиономию совершенно, так что люди непосвященные принимают ее за
другую породу и называют не кетой, а зубаткой.
Почти всё время поп Семен проводил в пустыне, передвигаясь от одной группы к
другой на собаках и оленях, а летом по морю на парусной лодке или пешком, через тайгу; он замерзал, заносило его снегом, захватывали по дороге болезни, донимали комары и медведи, опрокидывались на быстрых реках лодки и приходилось купаться в холодной воде; но всё это переносил он
с необыкновенною легкостью, пустыню называл любезной и не жаловался, что ему тяжело живется.
Почти каждый день в своих приказах он штрафует их, смещает на низшие оклады или же совсем увольняет: одного за неблагонадежность и неисполнительность,
другого — за безнравственность, недобросовестность и неразвитие, третьего — за кражу казенного провианта, вверенного его хранению, а четвертого — за укрывательство; пятый, будучи назначен на баржу, не только не смотрел за порядком, но даже сам подавал пример к расхищению на барже грецких орехов; шестой — состоит под следствием за продажу казенных топоров и гвоздей; седьмой — замечен неоднократно в недобросовестном заведовании фуражным довольствием казенного скота; восьмой — в предосудительных сделках
с каторжными.
Из приказов мы узнаем, что один старший надзиратель из рядовых, будучи дежурным в тюрьме, позволил себе пойти в женский барак через окно, отогнув предварительно гвозди,
с целями романтического свойства, а
другой во время своего дежурства в час ночи допустил рядового, тоже надзирателя, в одиночное помещение, где содержатся арестованные женщины.
Воруют они в тюрьме,
друг у
друга, у поселенцев, на работах, во время нагрузки пароходов, и при этом по виртуозной ловкости,
с какою совершаются кражи, можно судить, как часто приходится упражняться здешним ворам.
В
другой раз я был в карцерах уже
с начальником округа, рано утром.
Про одного смотрителя тюрьмы рассказывают, что, когда при нем секли, он насвистывал;
другой, старик, говорил арестанту
с злорадством: «Что ты кричишь, господь
с тобой?
Здесь
с ними заговорили по-английски и по-русски, но ни того, ни
другого языка они не понимали и отвечали только «жерман, жерман».
Оспа зарегистрирована в отчете один раз, а за десять лет умерло от нее 18 душ; были две эпидемии в Александровском округе: одна в 1886 г.
с декабря по июнь и
другая в 1889 г. осенью.
Психические больные, как я говорил уже, на Сахалине не имеют отдельного помещения; при мне одни из них помещались в селении Корсаковском, вместе
с сифилитиками, причем один даже, как мне рассказывали, заразился сифилисом,
другие, живя на воле, работали наравне со здоровыми, сожительствовали, убегали, были судимы.
Другие же заболевают на острове, где каждый день и каждый час представляется достаточно причин, чтобы человеку некрепкому,
с расшатанными нервами, сойти
с ума.