Неточные совпадения
В пятидесятые и шестидесятые годы, когда по Амуру, не щадя солдат, арестантов и переселенцев, насаждали культуру, в Николаевске имели свое пребывание чиновники, управлявшие краем, наезжало сюда много всяких русских и иностранных авантюристов, селились поселенцы, прельщаемые необычайным изобилием рыбы и зверя, и, по-видимому, город не
был чужд человеческих интересов, так как
был даже случай, что один заезжий ученый нашел нужным и возможным прочесть
здесь в клубе публичную лекцию.
День
был тихий и ясный. На палубе жарко, в каютах душно; в воде +18°. Такую погоду хоть Черному морю впору. На правом берегу горел лес; сплошная зеленая масса выбрасывала из себя багровое пламя; клубы дыма слились в длинную, черную, неподвижную полосу, которая висит над лесом… Пожар громадный, но кругом тишина и спокойствие, никому нет дела до того, что гибнут леса. Очевидно, зеленое богатство принадлежит
здесь одному только богу.
Остановившись на глубине двух сажен, он послал к северу для промера своего помощника; этот на пути своем встречал среди мелей глубины, но они постепенно уменьшались и приводили его то к сахалинскому берегу, то к низменным песчаным берегам другой стороны, и при этом получалась такая картина, как будто оба берега сливались; казалось, залив оканчивался
здесь и никакого прохода не
было.
Говорят, что весною этого года
здесь работала промерная экспедиция и во весь май
было только три солнечных дня.
Погода и в этот раз
была тихая, ясная, какая
здесь бывает очень редко.
— Я разрешаю вам бывать, где и у кого угодно, — сказал барон. — Нам скрывать нечего. Вы осмотрите
здесь всё, вам дадут свободный пропуск во все тюрьмы и поселения, вы
будете пользоваться документами, необходимыми для вашей работы, — одним словом, вам двери
будут открыты всюду. Не могу я разрешить вам только одного: какого бы то ни
было общения с политическими, так как разрешать вам это я не имею никакого права.
Одни говорили, что, вероятно, высшее начальство хочет распределить пособие между ссыльными, другие — что, должно
быть, уж решили наконец переселять всех на материк, — а
здесь упорно и крепко держится убеждение, что рано или поздно каторга с поселениями
будет переведена на материк, — третьи, прикидываясь скептиками, говорили, что они не ждут уже ничего хорошего, так как от них сам бог отказался, и это для того, чтобы вызвать с моей стороны возражение.
Каторжные в течение трех лет корчевали, строили дома, осушали болота, проводили дороги и занимались хлебопашеством, но по отбытии срока не пожелали остаться
здесь и обратились к генерал-губернатору с просьбой о переводе их на материк, так как хлебопашество не давало ничего, а заработков не
было.
Из 22 семей, живущих
здесь, только 4 незаконные. И по возрастному составу населения Слободка приближается к нормальной деревне; рабочий возраст не преобладает так резко, как в других селениях; тут
есть и дети, и юноши, и старики старше 65 и даже 75 лет.
Луга и скот
есть только у 8 хозяев, пашут землю 12, и, как бы ни
было, размеры сельского хозяйства
здесь не настолько серьезны, чтобы ими можно
было объяснить исключительно хорошее экономическое положение.
Говорят, будто она названа так каторжными в честь пейсов еврея, который торговал
здесь, когда еще на месте Слободки
была тайга; по другой же версии, жила тут и торговала поселка Пейсикова.
Население
здесь перебивается кое-как, но оно тем не менее все-таки каждый день
пьет чай, курит турецкий табак, ходит в вольном платье, платит за квартиры; оно покупает дома у крестьян, отъезжающих на материк, и строит новые.
При системе общих камер соблюдение чистоты в тюрьме невозможно, и гигиена никогда не выйдет
здесь из той тесной рамки, какую ограничили для нее сахалинский климат и рабочая обстановка каторжного, и какими бы благими намерениями ни
была проникнута администрация, она
будет бессильна и никогда не избавится от нареканий.
Я спрашиваю каторжного, бывшего почетного гражданина: «Почему вы так неопрятны?» Он мне отвечает: «Потому что моя опрятность
была бы
здесь бесполезна».
Конечно, не
было бы жаль никаких затрат, если бы мастерские
здесь были школами, где каторжные учились бы мастерствам; на самом же деле, в литейной и слесарной работают не каторжные, а опытные мастера-поселенцы, состоящие на положении младших надзирателей, с жалованьем по 18 руб. в месяц.
Но и
здесь работают главным образом специалисты, которые уже на родине
были мельниками, кузнецами и проч., а не те, которые, живя на родине, не умели работать, ничего не знали и теперь больше чем кто-либо нуждаются в мельницах и кузницах, где бы их обучили и поставили на ноги.
Здесь, на каторге, он сам построил себе избу, делает ведра, столы, неуклюжие шкапы. Умеет делать всякую мебель, но только «про себя», то
есть для собственной надобности. Сам никогда не дрался и бит не бывал; только когда-то в детстве отец высек его за то, что горох стерег и петуха впустил.
Пушка и колокол; говорят, что скоро привезут и поставят
здесь ревун, который
будет реветь во время туманов и нагонять тоску на жителей Александровска.
Здесь, как и в богатой Александровской слободке, мы находим высокий процент старожилов, женщин и грамотных, большое число женщин свободного состояния и почти ту же самую «историю прошлого», с тайною продажей спирта, кулачеством и т. п.; рассказывают, что в
былое время тут в устройстве хозяйств также играл заметную роль фаворитизм, когда начальство легко давало в долг и скот, и семена, и даже спирт, и тем легче, что корсаковцы будто бы всегда
были политиканами и даже самых маленьких чиновников величали вашим превосходительством.
Владивостокский городской голова как-то сказал мне, что у них во Владивостоке и вообще по всему восточному побережью «нет никакого климата», про Сахалин же говорят, что климата
здесь нет, а
есть дурная погода, и что этот остров — самое ненастное место в России.
Если бы
здесь сумасшедших сожигали на кострах по распоряжению тюремных врачей, то и это не
было бы удивительно, так как местные больничные порядки отстали от цивилизации по крайней мере лет на двести.
В Ново-Михайловке телеграфная станция, школа, казарма для богадельщиков и остов недостроенной деревянной церкви.
Есть пекарня, где пекут хлеб для каторжных, занятых дорожными работами в районе Ново-Михайловки; пекут, должно
быть, без всякого контроля со стороны начальства, так как хлеб
здесь отвратительный.
Он не моргнул глазом и ответил: «Это точно, дыни
здесь, случается,
поспевают».
А так как долина
здесь узка и с обеих сторон стиснута горами, на которых ничего не родится, и так как администрация не останавливается ни перед какими соображениями, когда ей нужно сбыть с рук людей, и, наверное, ежегодно
будет сажать сюда на участки десятки новых хозяев, то пахотные участки останутся такими же, как теперь, то
есть в 1/8, 1/4 и 1/2 дес., а пожалуй, и меньше.
Здесь есть пахотная земля,
есть скот, но ни разу не
было урожая.
Должно
быть, это своеобразно красиво, но предубеждение против места засело так глубоко, что не только на людей, но даже на растения смотришь с сожалением, что они растут именно
здесь, а не в другом месте.
Лишь на последних 70-100 верстах до устья, то
есть там, где меньше всего следует рассчитывать на колонизацию, она становится глубже и прямее, течение тут тише, порогов и перекатов нет вовсе;
здесь может ходить паровой катер и даже мелкосидящий буксирный пароход.
За всё время, пока я
был на Сахалине, только в поселенческом бараке около рудника да
здесь, в Дербинском, в это дождливое, грязное утро,
были моменты, когда мне казалось, что я вижу крайнюю, предельную степень унижения человека, дальше которой нельзя уже идти.
Здесь, как бы то ни
было, все-таки теплее, тоны у природы мягче, и голодный, озябший человек находит для себя более подходящие естественные условия, чем по среднему или нижнему течению Тыми.
В Рыковском много хохлов, и потому, должно
быть, нигде в другом селении вы не встретите столько великолепных фамилий, как
здесь: Желтоног, Желудок, девять человек Безбожных, Зарывай, Река, Бублик, Сивокобылка, Колода, Замоздря и т. д.
Когда я
был в кухне, там варили в котлах похлебку из свежей рыбы — кушанье нездоровое, так как от периодической рыбы, пойманной в верховьях реки, арестанты заболевают острым катаром кишок; но, несмотря даже на это обстоятельство, вся постановка дела как бы говорила, что
здесь арестант полностью получает всё то количество пищевого довольствия, какое ему полагается по закону.
Требование опрятности
здесь доведено до степени,
быть может, даже стеснительной для арестантов, в помещении тепло и дурной запах совершенно отсутствует.
Лето
здесь теплее, зима суровее; средняя температура года ниже нуля, то
есть ниже даже, чем на Соловецком острове.
От Рыковского ведет сюда хорошая проселочная дорога по гладкой равнине, мимо рощ и полей, чрезвычайно напоминавших мне Россию,
быть может, потому, что я проезжал
здесь в очень хорошую погоду.
Когда Микрюков отправился в свою половину, где спали его жена и дети, я вышел на улицу.
Была очень тихая, звездная ночь. Стучал сторож, где-то вблизи журчал ручей. Я долго стоял и смотрел то на небо, то на избы, и мне казалось каким-то чудом, что я нахожусь за десять тысяч верст от дому, где-то в Палеве, в этом конце света, где не помнят дней недели, да и едва ли нужно помнить, так как
здесь решительно всё равно — среда сегодня или четверг…
Когда-то Мало-Тымово
было главным селением и центром местности, составляющей нынешний Тымовский округ, теперь же оно стоит в стороне и похоже на заштатный городок, в котором замерло всё живое; о прежнем величии говорят
здесь только небольшая тюрьма да дом, где живет тюремный смотритель.
Хозяев вместе с совладельцами 231, хотя и
здесь, как в Палеве,
было бы совершенно достаточно 50.
Вывод его таков, что в Северном Сахалине «возможно существование для племен, стоящих даже на относительно низкой степени умственного развития; очевидно,
здесь жили люди и веками выработали способы защищаться от холода, жажды и голода; весьма вероятно при этом, что древние обитатели жили
здесь сравнительно небольшими общинами и не
были народом вполне оседлым».
Первые попытки
были не совсем удачны: русские мало
были знакомы с чисто техническою стороной дела; теперь же они попривыкли, и хотя Демби не так доволен ими, как китайцами, но все-таки уже можно серьезно рассчитывать, что со временем
будут находить себе
здесь кусок хлеба сотни поселенцев.
Но тем не менее все-таки в южном округе климат мягче, чем в обоих северных, и жить
здесь поэтому должно
быть легче.
Основано оно
было в 1882 г. на месте бывшей
здесь когда-то аинской деревушки.
Вот крутой берег прерывается длинною и глубокою долиной. Тут течет речка Унтанай, или Унта, и возле
была когда-то казенная Унтовская ферма, которую каторжные называли Дранкой, — понятно, почему. В настоящее время
здесь тюремные огороды и стоят только три поселенческие избы. Это — Первая Падь.
На юге в обиходе совсем не употребляется слово совладелец, или половинщик, так как
здесь на каждый участок полагается только по одному хозяину, но так же, как и на севере,
есть хозяева, которые лишь причислены к селению, но домов не имеют. Как в посту, так и в селениях совсем нет евреев. В избах на стенах встречаются японские картинки; приходилось также видеть японскую серебряную монету.
Как сельскохозяйственная колония это селение стоит обоих северных округов, взятых вместе, а между тем из массы женщин, приходящих на Сахалин за мужьями, свободных и не испорченных тюрьмой, то
есть наиболее ценных для колонии,
здесь поселена только одна, да и та недавно заключена в тюрьму по подозрению в убийстве мужа.
Далее через 5 верст следует селение Кресты, основанное в 1885 г. Тут когда-то
были убиты двое бродяг и на месте их могил стояли кресты, которых теперь уже нет; или иначе: хвойный лес, который давно уже вырублен, пересекал
здесь когда-то елань в виде креста. Оба объяснения поэтичны; очевидно, название Кресты дано самим населением.
Здесь есть лавочка, в которой торгует отставной фельдфебель, бывший ранее надзирателем в Тымовском округе; торгует он бакалейным товаром.
Правда, природа там печальна и сурова, но сурова она по-русски,
здесь же она улыбается и грустит, должно
быть, по-аински, и вызывает в русской душе неопределенное настроение.
Быть может, оттого, что это маленькое селение стоит с краю, как бы особняком,
здесь значительно развиты картежная игра и пристанодержательство. В июне здешний поселенец Лифанов проигрался и отравился борцом.
Он
был основан в 1886 г. Мицуль застал
здесь 18 построек, жилых и нежилых, часовню и магазин для провианта.
Один корреспондент, бывший в Найбучи в 1871 г., пишет, что
здесь было 20 солдат под командой юнкера; в одной из изб красивая высокая солдатка угостила его свежими яйцами и черным хлебом, хвалила здешнее житье и жаловалась только, что сахар очень дорог.