Неточные совпадения
Максимум рабочих часов — 12 1/2
в сутки — приходится на май, июнь и июль, а минимум — 7 час. — на декабрь и январь.] он же предоставляет разные облегчения каторжным разряда исправляющихся; но практика поневоле
не всегда сообразуется с законом именно
в силу местных условий и особенностей труда.
Например, нагрузка и выгрузка пароходов,
не требующие
в России от рабочего исключительного напряжения
сил,
в Александровске часто представляются для людей истинным мучением; особенной команды, подготовленной и выученной специально для работ на море, нет; каждый раз берутся всё новые люди, и оттого случается нередко наблюдать во время волнения страшный беспорядок; на пароходе бранятся, выходят из себя, а внизу, на баржах, бьющихся о пароход, стоят и лежат люди с зелеными, искривленными лицами, страдающие от морской болезни, а около барж плавают утерянные весла.
У него была только одна прислуга, старуха-хохлушка, каторжная, и изредка, этак раз
в день, наведывался к нему каторжный Егор, дровотаск, который прислугою его
не считался, но «из уважения» приносил дров, убирал помои на кухне и вообще исполнял обязанности, которые были
не под
силу старушке.
По его рассказу, жена у него была красавица и он очень любил ее, но как-то раз, повздорив с ней, он поклялся перед образом, что убьет ее, и с этого времени до самого убийства какая-то невидимая
сила не переставала шептать ему на ухо: «Убей, убей!» До суда он сидел
в больнице св.
Исключительная тяжесть рудничных работ заключается
не в том, что приходится работать под землей
в темных и сырых коридорах, то ползком, то согнувшись; строительные и дорожные работы под дождем и на ветре требуют от работника большего напряжения физических
сил.
Это — неудачники,
в большинстве неврастеники и нытики, «лишние люди», которые всё уже испробовали, чтобы добыть кусок хлеба, выбились из
сил, которых у них так мало, и
в конце концов махнули рукой, потому что нет «никакого способу» и
не проживешь «никаким родом».
Он рассказывал мне про свое путешествие вдоль реки Пороная к заливу Терпения и обратно:
в первый день идти мучительно, выбиваешься из
сил, на другой день болит всё тело, но идти все-таки уж легче, а
в третий и затем следующие дни чувствуешь себя как на крыльях, точно ты
не идешь, а несет тебя какая-то невидимая
сила, хотя ноги по-прежнему путаются
в жестком багульнике и вязнут
в трясине.
Сначала строят селение и потом уже дорогу к нему, а
не наоборот, и благодаря этому совершенно непроизводительно расходуется масса
сил и здоровья на переноску тяжестей из поста, от которого к новому месту
не бывает даже тропинок; поселенец, навьюченный инструментом, продовольствием и проч., идет дремучею тайгой, то по колена
в воде, то карабкаясь на горы валежника, то путаясь
в жестких кустах багульника.
Они
не служат
в канцеляриях и на военной службе,
не уходят
в отхожие промыслы,
не работают
в лесах, рудниках, на море, а потому
не знают преступлений по должности и против военной дисциплины и преступлений, прямое участие
в которых требует мужской физической
силы, например: ограбление почты, разбой на большой дороге и т. п.; статьи о преступлениях против целомудрия, об изнасиловании, растлении и сверхъестественных пороках касаются одних лишь мужчин.
Труд здешнего землепашца был
не только принудительным, но и тяжким, и если основными признаками каторжного труда считать принуждение и напряжение физических
сил, определяемое словом «тяжкий», то
в этом смысле трудно было подыскать более подходящее занятие для преступников, как земледелие на Сахалине; до сих пор оно удовлетворяло самым суровым карательным целям.
Но ей нельзя. Нельзя? Но что же? // Да Ольга слово уж дала // Онегину. О Боже, Боже! // Что слышит он? Она могла… // Возможно ль? Чуть лишь из пеленок, // Кокетка, ветреный ребенок! // Уж хитрость ведает она, // Уж изменять научена! //
Не в силах Ленский снесть удара; // Проказы женские кляня, // Выходит, требует коня // И скачет. Пистолетов пара, // Две пули — больше ничего — // Вдруг разрешат судьбу его.
Неточные совпадения
Почтмейстер. Сам
не знаю, неестественная
сила побудила. Призвал было уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда
не чувствовал.
Не могу,
не могу! слышу, что
не могу! тянет, так вот и тянет!
В одном ухе так вот и слышу: «Эй,
не распечатывай! пропадешь, как курица»; а
в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.
И тут настала каторга // Корёжскому крестьянину — // До нитки разорил! // А драл… как сам Шалашников! // Да тот был прост; накинется // Со всей воинской
силою, // Подумаешь: убьет! // А деньги сунь, отвалится, // Ни дать ни взять раздувшийся //
В собачьем ухе клещ. // У немца — хватка мертвая: // Пока
не пустит по миру, //
Не отойдя сосет!
Пастух уж со скотиною // Угнался; за малиною // Ушли подружки
в бор, //
В полях трудятся пахари, //
В лесу стучит топор!» // Управится с горшочками, // Все вымоет, все выскребет, // Посадит хлебы
в печь — // Идет родная матушка, //
Не будит — пуще кутает: // «Спи, милая, касатушка, // Спи,
силу запасай!
Молиться
в ночь морозную // Под звездным небом Божиим // Люблю я с той поры. // Беда пристигнет — вспомните // И женам посоветуйте: // Усердней
не помолишься // Нигде и никогда. // Чем больше я молилася, // Тем легче становилося, // И
силы прибавлялося, // Чем чаще я касалася // До белой, снежной скатерти // Горящей головой…
—
Не знаю я, Матренушка. // Покамест тягу страшную // Поднять-то поднял он, // Да
в землю сам ушел по грудь // С натуги! По лицу его //
Не слезы — кровь течет! //
Не знаю,
не придумаю, // Что будет? Богу ведомо! // А про себя скажу: // Как выли вьюги зимние, // Как ныли кости старые, // Лежал я на печи; // Полеживал, подумывал: // Куда ты,
сила, делася? // На что ты пригодилася? — // Под розгами, под палками // По мелочам ушла!