Неточные совпадения
Кононович,
начальник Тымовского округа А. М. Бутаков и еще
один чиновник, молодой человек, — все трое интеллигентные и интересные люди.
Я стал объяснять им, что окружной
начальник хотя и большой человек, но сидит на
одном месте и потому получает только двести, а я хотя только пиши-пиши, но зато приехал издалека, сделал больше десяти тысяч верст, расходов у меня больше, чем у Бутакова, потому и денег мне нужно больше. Это успокоило гиляков. Они переглянулись, поговорили между собой по-гиляцки и перестали мучиться. По их лицам видно было, что они уже верили мне.
Началось оно с того, что у некоторых чиновников, получающих даже очень маленькое жалованье, стали появляться дорогие лисьи и собольи шубы, а в гиляцких юртах появилась русская водочная посуда; [
Начальник Дуйского поста, майор Николаев, говорил
одному корреспонденту в 1866 г.: — Летом я с ними дела не имею, а зимой зачастую скупаю у них меха, и скупаю довольно выгодно; часто за бутылку водки или ковригу хлеба от них можно достать пару отличных соболей.
Привожу дословно
одну из бумаг, полученных от консула: «Господину
начальнику Корсаковского округа.
Об этой ссуде
начальник острова говорит в
одном из своих приказов: «К величайшему сожалению, эта ссуда, как и многое другое, долго заставляет себя ждать, парализуя охоту к домообзаводству…
Даже такой, несомненно, заботливый человек, как А. М. Бутаков,
начальник Тымовского округа, сажает людей на участки как-нибудь, не соображаясь насчет будущего, и ни в
одном округе нет такого множества совладельцев или сверхкомплектных хозяев, как именно у него.
На материке крестьянин приписывается к облюбованной им волости; губернатор, в ведении которого находится волость, дает знать
начальнику острова, и последний в приказе предлагает полицейскому управлению исключить крестьянина такого-то и членов его семьи из списков — и формально
одним «несчастным» становится меньше.
Есть же еще мужчины, ночующие в тюрьмах, и холостые солдаты, для которых «необходимым предметом для удовлетворения естественных потребностей», как выразился когда-то
один из здешних
начальников, служат всё те же ссыльные или прикосновенные к ссылке женщины.
Но эта статья существует только как прикрышка от закона, запрещающего блуд и прелюбодеяние, так как каторжная или поселка, живущая у поселенца, не батрачка прежде всего, а сожительница его, незаконная жена с ведома и согласия администрации; в казенных ведомостях и приказах жизнь ее под
одною крышей с поселенцем отмечается как «совместное устройство хозяйства» или «совместное домообзаводство», [Например, приказ: «Согласно ходатайства г.
начальника Александровского округа, изложенного в рапорте от 5 января, за № 75, ссыльнокаторжная Александровской тюрьмы Акулина Кузнецова переводится в Тымовский округ для совместного домообзаводства с поселенцем Алексеем Шараповым» (1889 г., № 25).] он и она вместе называются «свободною семьей».
Рассказывают, что года 3–4 назад, когда
начальником острова был генерал Гинце, в Александровске
одна каторжная, иностранка, была выдана против воли за бывшего околоточного надзирателя.
Осмотрев однажды образцы зернового хлеба, доставленного поселенцами, желающими обменять на муку,
начальник острова нашел, что
одни из них вовсе непригодны для посева, а другие содержат в примеси значительное количество зерна недозрелого и прохваченного морозами (приказ № 41, 1889 г.).
Заведует ими
один из чиновников канцелярии
начальника острова, образованный молодой человек, но это король, который царствует, но не управляет, так как, в сущности, школами заведуют
начальники округов и смотрители тюрем, от которых зависит выбор и назначение учителей.
Если представить себе, что 13 человек работают, едят, проводят время в тюрьме и проч. под постоянным наблюдением
одного добросовестного и умелого человека и что над этим, в свою очередь, стоит начало в лице смотрителя тюрьмы, а над смотрителем —
начальник округа и т. д., то можно успокоиться на мысли, что всё идет прекрасно.
«За 1886 г., несмотря на неоднократные требования, никаких ведомостей представляемо не было, — жалуется
начальник округа в
одном из своих рапортов.
Если поселенец ленится или ведет нетрезвую жизнь, то
начальник острова может сослать его в рудник на
один год.
Постановление полиции об отдаче в работы поселенца, за леность и нерадение к устройству своего домообзаводства и за умышленное уклонение от платежа состоящего за ним в казну долга, сроком на
один год,
начальник острова утверждает с тем, чтобы этот поселенец был отдан предварительно для заработков на пополнение долга в работу в общество «Сахалин» (приказ № 45-й 1890 г.).
Один смотритель тюрьмы всегда аккуратно давал по 30, когда же ему пришлось однажды исполнять должность
начальника округа, то свою обычную порцию он сразу повысил до 100, точно эти сто розог были необходимым признаком его новой власти; и он не изменял этому признаку до самого приезда
начальника округа, а потом опять, так же добросовестно и сразу, съехал на 30.
Длинная процедура: нужно надеть на каждого саван, подвести к эшафоту. Когда наконец повесили девять человек, то получилась в воздухе «целая гирлянда», как выразился
начальник округа, рассказывавший мне об этой казни. Когда сняли казненных, то доктора нашли, что
один из них еще жив. Эта случайность имела особое значение: тюрьма, которой известны тайны всех преступлений, совершаемых ее членами, в том числе палач и его помощники, знали, что этот живой не виноват в том преступлении, за которое его вешали.
Неточные совпадения
Так, например,
один начальник плюнул подчиненному в глаза, и тот прозрел.
Никто, однако ж, на клич не спешил;
одни не выходили вперед, потому что были изнежены и знали, что порубление пальца сопряжено с болью; другие не выходили по недоразумению: не разобрав вопроса, думали, что
начальник опрашивает, всем ли довольны, и, опасаясь, чтоб их не сочли за бунтовщиков, по обычаю, во весь рот зевали:"Рады стараться, ваше-е-е-ество-о!"
Степан Аркадьич в школе учился хорошо, благодаря своим хорошим способностям, но был ленив и шалун и потому вышел из последних; но, несмотря на свою всегда разгульную жизнь, небольшие чины и нестарые годы, он занимал почетное и с хорошим жалованьем место
начальника в
одном из московских присутствий.
Из театра Степан Аркадьич заехал в Охотный ряд, сам выбрал рыбу и спаржу к обеду и в 12 часов был уже у Дюссо, где ему нужно было быть у троих, как на его счастье, стоявших в
одной гостинице: у Левина, остановившегося тут и недавно приехавшего из-за границы, у нового своего
начальника, только что поступившего на это высшее место и ревизовавшего Москву, и у зятя Каренина, чтобы его непременно привезти обедать.
Герои наши видели много бумаги, и черновой и белой, наклонившиеся головы, широкие затылки, фраки, сертуки губернского покроя и даже просто какую-то светло-серую куртку, отделившуюся весьма резко, которая, своротив голову набок и положив ее почти на самую бумагу, выписывала бойко и замашисто какой-нибудь протокол об оттяганье земли или описке имения, захваченного каким-нибудь мирным помещиком, покойно доживающим век свой под судом, нажившим себе и детей и внуков под его покровом, да слышались урывками короткие выражения, произносимые хриплым голосом: «Одолжите, Федосей Федосеевич, дельце за № 368!» — «Вы всегда куда-нибудь затаскаете пробку с казенной чернильницы!» Иногда голос более величавый, без сомнения
одного из
начальников, раздавался повелительно: «На, перепиши! а не то снимут сапоги и просидишь ты у меня шесть суток не евши».