Неточные совпадения
Гавани
здесь нет
и берега опасны, о чем внушительно свидетельствует шведский пароход «Atlas», потерпевший крушение незадолго до моего приезда
и лежащий
теперь на берегу.
Виноваты в этом главным образом естественные условия Александровской долины: двигаться назад к морю нельзя, не годится
здесь почва, с боков пост ограничен горами, а вперед он может расти
теперь только в одном направлении, вверх по течению Дуйки, по так называемой Корсаковской дороге:
здесь усадьбы тянутся в один ряд
и тесно жмутся друг к другу.
Но
и здесь работают главным образом специалисты, которые уже на родине были мельниками, кузнецами
и проч., а не те, которые, живя на родине, не умели работать, ничего не знали
и теперь больше чем кто-либо нуждаются в мельницах
и кузницах, где бы их обучили
и поставили на ноги.
А так как долина
здесь узка
и с обеих сторон стиснута горами, на которых ничего не родится,
и так как администрация не останавливается ни перед какими соображениями, когда ей нужно сбыть с рук людей,
и, наверное, ежегодно будет сажать сюда на участки десятки новых хозяев, то пахотные участки останутся такими же, как
теперь, то есть в 1/8, 1/4
и 1/2 дес., а пожалуй,
и меньше.
Когда-то Мало-Тымово было главным селением
и центром местности, составляющей нынешний Тымовский округ,
теперь же оно стоит в стороне
и похоже на заштатный городок, в котором замерло всё живое; о прежнем величии говорят
здесь только небольшая тюрьма да дом, где живет тюремный смотритель.
Прежде чем покончить с Северным Сахалином, считаю не лишним сказать немного о тех людях, которые жили
здесь в разное время
и теперь живут независимо от ссыльной колонии.
Первые попытки были не совсем удачны: русские мало были знакомы с чисто техническою стороной дела;
теперь же они попривыкли,
и хотя Демби не так доволен ими, как китайцами, но все-таки уже можно серьезно рассчитывать, что со временем будут находить себе
здесь кусок хлеба сотни поселенцев.
Далее через 5 верст следует селение Кресты, основанное в 1885 г. Тут когда-то были убиты двое бродяг
и на месте их могил стояли кресты, которых
теперь уже нет; или иначе: хвойный лес, который давно уже вырублен, пересекал
здесь когда-то елань в виде креста. Оба объяснения поэтичны; очевидно, название Кресты дано самим населением.
На вопрос, как им живется, поселенец
и его сожительница обыкновенно отвечают: «Хорошо живем». А некоторые каторжные женщины говорили мне, что дома в России от мужей своих они терпели только озорства, побои да попреки куском хлеба, а
здесь, на каторге, они впервые увидели свет. «Слава богу, живу
теперь с хорошим человеком, он меня жалеет». Ссыльные жалеют своих сожительниц
и дорожат ими.
Тех грозных эпидемий оспы, которые когда-то эпидемически проходили через все острова Японского
и Охотского морей до Камчатки включительно
и уничтожали порой целые племена, вроде айно,
теперь уже не бывает
здесь, или по крайней мере про них не слышно.
Ведь то же и с разумом, посредством которого я познаю. Если бы я мог видеть то, что за пределами моего разума, я бы не видал того, что в пределах его. А для блага моей истинной жизни мне нужнее всего знать то, чему я должен подчинить
здесь и теперь свою животную личность для того, чтобы достигнуть блага жизни. И разум открывает мне это, открывает мне в этой жизни тот единый путь, на котором я не вижу прекращение своего блага.
«…Мы должны, — писал Достоевский, заключая свои размышления, — преклониться перед народом и ждать от него всего, и мысли и образа; преклониться перед правдой народной и признать ее за правду…»] я думаю, очень скучно читать, а потому расскажу один анекдот, впрочем, даже и не анекдот; так, одно лишь далекое воспоминание, которое мне почему-то очень хочется рассказать именно
здесь и теперь, в заключение нашего трактата о народе.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Мы
теперь в Петербурге намерены жить. А
здесь, признаюсь, такой воздух… деревенский уж слишком!., признаюсь, большая неприятность… Вот
и муж мой… он там получит генеральский чин.
Хлестаков. Да что? мне нет никакого дела до них. (В размышлении.)Я не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще! смотри ты какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но у меня
теперь нет. Я потому
и сижу
здесь, что у меня нет ни копейки.
А жизнь была нелегкая. // Лет двадцать строгой каторги, // Лет двадцать поселения. // Я денег прикопил, // По манифесту царскому // Попал опять на родину, // Пристроил эту горенку //
И здесь давно живу. // Покуда были денежки, // Любили деда, холили, //
Теперь в глаза плюют! // Эх вы, Аники-воины! // Со стариками, с бабами // Вам только воевать…
— А ты очень испугался? — сказала она. —
И я тоже, но мне
теперь больше страшно, как уж прошло. Я пойду посмотреть дуб. А как мил Катавасов! Да
и вообще целый день было так приятно.
И ты с Сергеем Иванычем так хорош, когда ты захочешь… Ну, иди к ним. А то после ванны
здесь всегда жарко
и пар…
Алексей
теперь здесь шесть месяцев,
и он уж член, кажется, пяти или шести разных общественных учреждений — попечительство, судья, гласный, присяжный, конской что-то.