Неточные совпадения
Японцы первые стали исследовать Сахалин, начиная с 1613 г., но в Европе придавали этому так мало значения, что когда впоследствии русские и японцы решали вопрос
о том, кому принадлежит Сахалин,
то о праве первого исследования
говорили и писали только одни русские.
Он кроток и добродушно рассудителен, но когда
говорят о политике,
то выходит из себя и с неподдельным пафосом начинает
говорить о могуществе России и с презрением
о немцах и англичанах, которых отродясь не видел.
Играла
та самая музыка,
о которой я только что
говорил.
Пока
говоришь с ним, в избу собираются соседи и начинается разговор на равные
темы:
о начальстве, климате, женщинах…
Она составляет предместье поста и уже слилась с ним, но так как она отличается от него некоторыми особенностями и живет самостоятельно,
то о ней следует
говорить особо.
Не
говоря о надворном советнике, занимающем на Сахалине должность землемера, почему хозяева свободного состояния и крестьяне из ссыльных не уходят на материк, если имеют на
то право?
Но,
говоря о семейных каторжных, нельзя мириться с другим беспорядком — с нерасчетливостью администрации, с какою она разрешает десяткам семейств селиться там, где нет ни усадебной, ни пахотной земли, ни сенокосов, в
то время как в селениях других округов, поставленных в этом отношении в более благоприятные условия, хозяйничают только бобыли, и хозяйства не задаются вовсе благодаря недостатку женщин.
О кухне, где при мне готовился обед для 900 человек,
о провизии и
о том, как едят арестанты, я буду
говорить в особой главе.
Не
говоря уже
о том, что в среде подневольных фавориты и содержанки вносят всегда струю чего-то подлого, в высшей степени унизительного для человеческого достоинства, они, в частности, совершенно коверкают дисциплину.
Стало быть, если, как
говорят, представителей общества, живущих в Петербурге, только пять,
то охранение доходов каждого из них обходится ежегодно казне в 30 тысяч, не
говоря уже
о том, что из-за этих доходов приходится, вопреки задачам сельскохозяйственной колонии и точно в насмешку над гигиеной, держать более 700 каторжных, их семьи, солдат и служащих в таких ужасных ямах, как Воеводская и Дуйская пади, и не
говоря уже
о том, что, отдавая каторжных в услужение частному обществу за деньги, администрация исправительные цели наказания приносит в жертву промышленным соображениям,
то есть повторяет старую ошибку, которую сама же осудила.
Что касается платежей,
то и тут приходится
говорить только
о том, что в своем докладе только что упомянутое официальное лицо именует «признаками хищничества».
Дробление ссыльной колонии на мелкие административные участки вызывается самою практикой, которая, кроме многого другого,
о чем еще придется
говорить, указала, во-первых, что чем короче расстояния в ссыльной колонии,
тем легче и удобнее управлять ею, и, во-вторых, дробление на округа вызвало усиление штатов и прилив новых людей, а это, несомненно, имело на колонию благотворное влияние.
Когда я был у него в избе,
то он стоял через силу и
говорил слабым голосом, но
о печенке рассказывал со смехом, и по его всё еще опухшему, сине-багровому лицу можно было судить, как дорого обошлась ему эта печенка.
Кошелев подал докладную записку
о вступлении в брак с девицей Тертышной, и начальство разрешило ему этот брак. Между
тем Вукол объяснялся Елене в любви, умоляя ее жить с ним; она тоже искренно клялась в любви и при этом
говорила ему...
О прошлом
говорит он спокойно, не без иронии, и очень гордится
тем, что его когда-то на суде защищал г. Плевако.
Тот проектированный округ,
о котором я
говорил в XI главе, будет называться Тарайкинским, и в него войдут все селения по Поронаю, в
том числе и Сиска; пока же здесь селят южан.
[Этот опыт касается одного только Сахалина, между
тем Д. Г. Тальберг, в своем очерке «Ссылка на Сахалин» («Вестник Европы», 1879 г., V), придает ему общее значение и,
говоря по поводу его вообще
о нашей неспособности к колонизации, приходит даже к такому выводу: «Не пора ли нам отказаться от всяких колонизационных попыток на Востоке?» В своем примечании к статье проф.
Бывший дворянин, убийца, рассказывая мне
о том, как приятели провожали его из России,
говорил: «У меня проснулось сознание, я хотел только одного — стушеваться, провалиться, но знакомые не понимали этого и наперерыв старались утешать меня и оказывать мне всякое внимание».
При распределении вовсе не думают
о сельскохозяйственной колонии, и потому на Сахалине, как я уже
говорил, женщины распределены по округам крайне неравномерно, и притом чем хуже округ, чем меньше надежды на успехи колонизации,
тем больше в нем женщин: в худшем, Александровском, на 100 мужчин приходится 69 женщин, в среднем, Тымовском — 47, и в лучшем, Корсаковском — только 36.
О том, как неравномерно женщины свободного состояния распределяются по округам и поселениям и как мало дорожит ими местная администрация, я
говорил уже.
Одни находили Сахалин плодороднейшим островом и называли его так в своих отчетах и корреспонденциях и даже, как
говорят, посылали восторженные телеграммы
о том, что ссыльные наконец в состоянии сами прокормить себя и уже не нуждаются в затратах со стороны государства, другие же относились к сахалинскому земледелию скептически и решительно заявляли, что сельскохозяйственная культура на острове немыслима.
Могут ли считаться хорошим кормовым средством
те гигантские травы, которые растут в лесных долинах и по рекам и
о которых так много
говорят, судить не берусь.
О таких случаях, как доктор, кладущий в околодок сапожника под видом больного, чтобы
тот шил для его сына сапоги, или чиновник, записывающий к себе в прислуги модистку, которая шьет даром на его жену и детей, —
о таких случаях
говорят здесь как
о печальных исключениях.]
О том, в каком печальном положении находится здесь следственная часть, я буду
говорить в своем месте.
О том, как жутко приходится беглым, я уже
говорил.
— Вот видишь ли, Евгений, — промолвил Аркадий, оканчивая свой рассказ, — как несправедливо ты судишь о дяде! Я уже не
говорю о том, что он не раз выручал отца из беды, отдавал ему все свои деньги, — имение, ты, может быть, не знаешь, у них не разделено, — но он всякому рад помочь и, между прочим, всегда вступается за крестьян; правда, говоря с ними, он морщится и нюхает одеколон…
Неточные совпадения
Марья Антоновна. Право, маменька, все смотрел. И как начал
говорить о литературе,
то взглянул на меня, и потом, когда рассказывал, как играл в вист с посланниками, и тогда посмотрел на меня.
Городничий. Ну, а что из
того, что вы берете взятки борзыми щенками? Зато вы в бога не веруете; вы в церковь никогда не ходите; а я, по крайней мере, в вере тверд и каждое воскресенье бываю в церкви. А вы…
О, я знаю вас: вы если начнете
говорить о сотворении мира, просто волосы дыбом поднимаются.
Г-жа Простакова. Полно, братец,
о свиньях —
то начинать. Поговорим-ка лучше
о нашем горе. (К Правдину.) Вот, батюшка! Бог велел нам взять на свои руки девицу. Она изволит получать грамотки от дядюшек. К ней с
того света дядюшки пишут. Сделай милость, мой батюшка, потрудись, прочти всем нам вслух.
— Не к
тому о сем
говорю! — объяснился батюшка, — однако и
о нижеследующем не излишне размыслить: паства у нас равнодушная, доходы малые, провизия дорогая… где пастырю-то взять, господин бригадир?
И второе искушение кончилось. Опять воротился Евсеич к колокольне и вновь отдал миру подробный отчет. «Бригадир же, видя Евсеича
о правде безнуждно беседующего, убоялся его против прежнего не гораздо», — прибавляет летописец. Или,
говоря другими словами, Фердыщенко понял, что ежели человек начинает издалека заводить речь
о правде,
то это значит, что он сам не вполне уверен, точно ли его за эту правду не посекут.