Неточные совпадения
Сейчас снимаемся!» Через минуту я уже сидел
в катере, а рядом со мной молодой чиновник с сердитым заспанным
лицом.
Вот другая группа: кандальные каторжные
в шапках и без шапок, звеня цепями, тащат тяжелую тачку с песком, сзади к тачке цепляются мальчишки, по сторонам плетутся конвойные с потными красными
лицами и с ружьями на плечах.
Приходилось также заставать
в избе целую компанию, которая до моего прихода играла
в карты; на
лицах смущение, скука и ожидание: когда я уйду, чтобы опять можно было приняться за карты?
Ссыльное население смотрело на меня, как на
лицо официальное, а на перепись — как на одну из тех формальных процедур, которые здесь так часты и обыкновенно ни к чему не ведут. Впрочем, то обстоятельство, что я не здешний, не сахалинский чиновник, возбуждало
в ссыльных некоторое любопытство. Меня спрашивали...
Она ходит по своей камере из угла
в угол, и кажется, что она всё время нюхает воздух, как мышь
в мышеловке, и выражение
лица у нее мышиное.
Летом люди, запряженные
в бревно
в пол-аршина и толще, а
в длину
в несколько сажен, производят тяжелое впечатление; выражение их
лиц страдальческое, особенно если они, как это я часто наблюдал, уроженцы Кавказа.
Например, нагрузка и выгрузка пароходов, не требующие
в России от рабочего исключительного напряжения сил,
в Александровске часто представляются для людей истинным мучением; особенной команды, подготовленной и выученной специально для работ на море, нет; каждый раз берутся всё новые люди, и оттого случается нередко наблюдать во время волнения страшный беспорядок; на пароходе бранятся, выходят из себя, а внизу, на баржах, бьющихся о пароход, стоят и лежат люди с зелеными, искривленными
лицами, страдающие от морской болезни, а около барж плавают утерянные весла.
Женщины, по его словам, раздавались
в услуги
лицам управления, не исключая и холостых надзирателей.
Отдача каторжных
в услужение частным
лицам находится
в полном противоречии со взглядом законодателя на наказание: это — не каторга, а крепостничество, так как каторжный служит не государству, а
лицу, которому нет никакого дела до исправительных целей или до идеи равномерности наказания; он — не ссыльнокаторжный, а раб, зависящий от воли барина и его семьи, угождающий их прихотям, участвующий
в кухонных дрязгах.
[Власов
в своем отчете пишет: «Такое странное отношение
лиц: офицера, каторжной
в качестве его любовницы и солдата
в роли ее кучера, — не может не вызвать удивления и сожаления».
Молодой каторжный, брюнет с необыкновенно грустным
лицом, одетый
в щегольскую блузу, сидит у стола, подперев голову обеими руками, хозяйка-каторжная убирает со стола самовар и чашки.
Веселее и приветливее всех смотрит казенный дом, где живет надзиратель Убьенных, маленький, тщедушный солдатик, с выражением, которое вполне подходит к его фамилии; на
лице у него
в самом деле что-то убиенное, горько-недоумевающее.
Для любителей я записал некоторые его выражения: транспорт скушан! напе! наперипе! угол! по рублю очко маз!
в цвет и
в масть, артиллерия!] рядом с ним на нарах его любовница-каторжная — вялое, сонное и жалкое на вид существо; далее каторжный, жена свободного состояния и трое детей; каторжный не семейный; каторжный, жена свободного состояния и двое детей; поселенец; каторжный, чистенький старичок с бритым
лицом.
Разработка копей ведется недобросовестно, на кулаческих началах. «Никаких улучшений
в технике производства или изысканий для обеспечения ему прочной будущности не предпринималось, — читаем
в докладной записке одного официального
лица, — работы,
в смысле их хозяйственной постановки, имели все признаки хищничества, о чем свидетельствует и последний отчет окружного инженера».
Что касается платежей, то и тут приходится говорить только о том, что
в своем докладе только что упомянутое официальное
лицо именует «признаками хищничества».
Назначенные на работы
в руднике
в пятом часу утра, на так называемой раскомандировке, поступают
в ведение рудничной администрации, то есть небольшой группы частных
лиц, составляющих «контору».
Сколько благодаря этому на каторге пессимистов, угрюмых сатириков, которые с серьезными, злыми
лицами толкуют без умолку о людях, о начальстве, о лучшей жизни, а тюрьма слушает и хохочет, потому что
в самом деле выходит смешно.
Они оборваны, вымокли на дожде, забрызганы грязью, дрожат; они хотят выразить мимикой, что им
в самом деле больно, но на озябших, застывших
лицах выходит что-то кривое, лживое, хотя, быть может, они вовсе не лгут.
Между женщинами
в самом деле было несколько смуглых цыганок с лукавыми, притворно-печальными
лицами, и почти все дети были цыганята.
Лицо у гиляка круглое, плоское, лунообразное, желтоватого цвета, скуластое, немытое, с косым разрезом глаз и с жидкою, иногда едва заметною бородкой; волосы гладкие, черные, жесткие, собранные на затылке
в косичку.
Выражение
лица не выдает
в нем дикаря; оно у него всегда осмысленное, кроткое, наивно-внимательное; оно или широко, блаженно улыбается, или же задумчиво-скорбно, как у вдовы.
Я зарабатывал около трехсот рублей
в месяц. Эту цифру я и назвал. Надо было видеть, какое неприятное, даже болезненное впечатление произвел мой ответ. Оба гиляка вдруг схватились за животы и, пригнувшись к земле, стали покачиваться, точно от сильной боли
в желудке.
Лица их выражали отчаяние.
Когда я был у него
в избе, то он стоял через силу и говорил слабым голосом, но о печенке рассказывал со смехом, и по его всё еще опухшему, сине-багровому
лицу можно было судить, как дорого обошлась ему эта печенка.
Роста они среднего и сложения крепкого, коренастого, черты
лица крупны, грубоваты, но
в них, по выражению моряка
В. Римского-Корсакова, нет ни монгольской приплющины, ни китайского узкоглазия.
Айно живут
в близком соседстве с народами, у которых растительность на
лице отличается скудостью, и немудрено поэтому, что их широкие бороды ставят этнографов
в немалое затруднение; наука до сих пор еще не отыскала для айно настоящего места
в расовой системе.
Замужние красят себе губы во что-то синее, и от этого
лица их совершенно утрачивают образ и подобие человеческие, и когда мне приходилось видеть их и наблюдать ту серьезность, почти суровость, с какою они мешают ложками
в котлах и снимают грязную пену, то мне казалось, что я вижу настоящих ведьм.
И они на
лицах и
в тоне голоса старались показать, что у меня не только очень тепло, но даже жарко и что моя квартира — во всех отношениях рай земной.
Г-н Сузуки не скрывал своего восторга и оглядывал орден со всех сторон блестящими глазами, как ребенок игрушку; на его «красивом и мужественном»
лице я читал борьбу; ему хотелось поскорее побежать к себе и показать орден своей молоденькой жене (он недавно женился), и
в то же время вежливость требовала, чтобы он оставался с гостями.
Вот картинное изображение этой почти нищенской жизни, принадлежащее перу официального
лица: «
В деревне Лютоге я вошел
в самую бедную лачугу, принадлежащую поселенцу Зерину, по ремеслу плохому портному, уже четыре года устраивающемуся.
Женщины, согнувшись под тяжестью узлов и котомок, плетутся по шоссе, вялые, еще не пришедшие
в себя от морской болезни, а за ними, как на ярмарке за комедиантами, идут целые толпы баб, мужиков, ребятишек и
лиц, причастных к канцеляриям.
Разговор кончается. Женщина приписывается к поселенцу такому-то,
в селение такое-то — и гражданский брак совершен. Поселенец отправляется со своею сожительницей к себе домой и для финала, чтобы не ударить
лицом в грязь, нанимает подводу, часто на последние деньги. Дома сожительница первым делом ставит самовар, и соседи, глядя на дым, с завистью толкуют, что у такого-то есть уже баба.
Ссыльным мужчинам разрешается жениться на преступницах,
лица же женского пола, лишенные всех прав состояния, до перечисления
в крестьянское сословие могут выходить только за ссыльных.
Помнится, записывая
в одной избе татарского мальчика трех лет,
в ермолке, с широким расстоянием между глазами, я сказал ему несколько ласковых слов, и вдруг равнодушное
лицо его отца, казанского татарина, прояснилось, и он весело закивал головой, как бы соглашаясь со мной, что его сын очень хороший мальчик, и мне показалось, что этот татарин счастлив.
Обходя избы
в Верхнем Армудане, я
в одной не застал старших; дома был только мальчик лет 10, беловолосый, сутулый, босой; бледное
лицо покрыто крупными веснушками и кажется мраморным.
Поселенцы согласились с ним, но по их
лицам видно было, что и
в будущем году брат и сын будут есть вонючую рыбу.
Никто не спрашивает о том, все ли обедали, не заснул ли кто; и если тем, которые распоряжаются
в кухне, сказать, что на каторге,
в среде угнетенных и нравственно исковерканных людей, немало таких, за которыми надо следить, чтобы они ели, и даже кормить их насильно, то это замечание вызовет только недоумелое выражение на
лицах и ответ: «Не могу знать, ваше высокоблагородие!»
Это «Дело канцелярии начальника о-ва Сахалина» об изменении табели с целью удешевления содержит
в себе 20 всевозможных рапортов, отношений и актов и заслуживает, чтобы с ним короче познакомились
лица, интересующиеся тюремною гигиеной.]
Колония называется исправительной, но таких учреждений или
лиц, которые специально занимались бы исправлением преступников, на Сахалине нет; нет также на этот счет каких-либо инструкций и статей
в «Уставе о ссыльных», кроме немногих указаний на случаи, когда конвойный офицер или унтер-офицер может употребить против ссыльного оружие или когда священник должен «назидать
в обязанностях веры и нравственности», объяснять ссыльным «важность даруемого облегчения» и т. п.; нет на этот счет и каких-либо определенных воззрений; но принято думать, что первенство
в деле исправления принадлежит церкви и школе, а затем свободной части населения, которая своим авторитетом, тактом и личным примером значительно может способствовать смягчению нравов.
«Устава о ссыльных», по которой каторжному о переводе его
в названный разряд объявляется
в присутствии высшего тюремного начальства и приглашенного к тому духовного
лица, которое и проч.
В церкви уже зажигали паникадило, и певчие с равнодушными
лицами стояли на клиросе
в ожидании молодых.
Когда священник возлагал на головы жениха и невесты венцы и просил бога, чтобы он венчал их славою и честью, то
лица присутствовавших женщин выражали умиление и радость, и, казалось, было забыто, что действие происходит
в тюремной церкви, на каторге, далеко-далеко от родины.
8 сентября,
в праздник, я после обедни выходил из церкви с одним молодым чиновником, и как раз
в это время несли на носилках покойника; несли четверо каторжных, оборванные, с грубыми испитыми
лицами, похожие на наших городских нищих; следом шли двое таких же, запасных, женщина с двумя детьми и черный грузин Келбокиани, одетый
в вольное платье (он служит писарем и зовут его князем), и все, по-видимому, спешили, боясь не застать
в церкви священника.
В свежевырытой могиле на четверть вода. Каторжные, запыхавшись, с потными
лицами, громко разговаривая о чем-то, что не имело никакого отношения к похоронам, наконец, принесли гроб и поставили его у края могилы. Гроб дощатый, наскоро сбитый, некрашеный.
Получают они за свой труд по 10 руб.
в месяц; платить дороже администрация находит невозможным и не приглашает
лиц свободного состояния, потому что этим пришлось бы платить не меньше 25 руб.
[
В своем рапорте от 27 февраля 1890 г. начальник Александровского округа, во исполнение предписания начальника острова о подыскании благонадежных
лиц свободного состояния или поселенцев для замены ими ссыльнокаторжных, несущих
в настоящее время обязанности учителей
в сельских школах, доносит, что во вверенном ему округе не имеется ни среди людей свободного состояния, ни среди поселенцев никого, кто удовлетворял бы учительскому назначению.
«Таким образом, — пишет он, — встречая непреодолимые затруднения
в наборе
лиц, по образованию своему хоть сколько-нибудь подходящих для школьного дела, я не решаюсь указать на кого-либо из проживающих во вверенном мне округе из поселенцев или из крестьян из ссыльных, коим возможно было бы поручить учительское дело».
Войдешь
в квартиру надзирателя; он, плотный, сытый, мясистый,
в расстегнутой жилетке и
в новых сапогах со скрипом, сидит за столом и «кушает» чай; у окна сидит девочка лет 14 с поношенным
лицом, бледная.
В первое мгновение Прохоров молчит и даже выражение
лица у него не меняется, но вот по телу пробегает судорога от боли и раздается не крик, а визг.
Вот прошел мимо каторжный
в вольном платье, мельком взглянул на надзирательскую, и на
лице его и даже
в походке выразился ужас.
Наконец девяносто. Прохорову быстро распутывают руки и ноги и помогают ему подняться. Место, по которому били, сине-багрово от кровоподтеков и кровоточит. Зубы стучат,
лицо желтое, мокрое, глаза блуждают. Когда ему дают капель, он судорожно кусает стакан… Помочили ему голову и повели
в околоток.