Неточные совпадения
Тюрьма находится близ главной улицы, но по внешнему виду она мало отличается от
военной казармы, и потому Александровск совсем не носит того мрачного острожного характера, какой я ожидал встретить.
К тому же здесь на небольшом пространстве сгруппированы:
тюрьма более чем на тысячу и
военные казармы на 500 человек.
Главную суть поста составляет его официальная часть: церковь, дом начальника острова, его канцелярия, почтово-телеграфная контора, полицейское управление с типографией, дом начальника округа, лавка колонизационного фонда,
военные казармы, тюремная больница,
военный лазарет, строящаяся мечеть с минаретом, казенные дома, в которых квартируют чиновники, и ссыльнокаторжная
тюрьма с ее многочисленными складами и мастерскими.
Если сюда прибавить свободное население,
военную команду и тех каторжных, которые ночуют в
тюрьме и не участвуют в хозяйствах, то получится цифра около 3000.
В домиках живут начальник
военной команды, смотритель дуйской
тюрьмы, священник, офицеры и проч.
Смотрителем
тюрьмы здесь бывший
военный фельдшер из поляков, состоящий в чине канцелярского служителя.
Чтоб исполнять принятые на себя обязательства и охранять интересы общества, казна содержит около рудников две
тюрьмы, Дуйскую и Воеводскую, и
военную команду в 340 человек, что ежегодно обходится ей в 150 тысяч рублей.
Положение дел в настоящее время таково:
тюрьма выстроена в узкой долине севернее поста Дуэ версты на полторы, сообщение с постом существует только по берегу моря и прерывается два раза в сутки приливами, сообщение горами летом затруднительно, зимою невозможно; смотритель
тюрьмы имеет пребывание в Дуэ, помощник его тоже; местная команда, от которой содержится караул и высылается потребное число конвоя для различных работ, по условию с обществом „Сахалин“, расположена также в упомянутом посту, а при
тюрьме — никого, кроме нескольких надзирателей и ежедневно приходящего на смену караула, который тоже остается вне постоянного ближайшего наблюдения
военного начальства.
Средний возраст только что осужденного каторжного мне не известен, но, судя по возрастному составу ссыльного населения в настоящее время, он должен быть не меньше 35 лет; если к этому прибавить среднюю продолжительность каторги 8-10 лет и если принять еще во внимание, что на каторге человек старится гораздо раньше, чем при обыкновенных условиях, то станет очевидным, что при буквальном исполнении судебного приговора и при соблюдении «Устава», со строгим заключением в
тюрьме, с работами под
военным конвоем и проч., не только долгосрочные, но и добрая половина краткосрочных поступала бы в колонию с уже утраченными колонизаторскими способностями.
Крестьян и поселенцев и их свободных жен и детей гнетет тюремный режим; тюремное положение, подобно
военному, с его исключительными строгостями и неизбежною начальственною опекой, держит их в постоянном напряжении и страхе; тюремная администрация отбирает у них для
тюрьмы луга, лучшие места для рыбных ловель, лучший лес; беглые, тюремные ростовщики и воры обижают их; тюремный палач, гуляющий по улице, пугает их; надзиратели развращают их жен и дочерей, а главное,
тюрьма каждую минуту напоминает им об их прошлом и о том, кто они и где они.
Лучшие покосы забирают себе те, кто сильнее, то есть
тюрьма и
военные команды, поселенцам же остаются или самые дальние покосы, или такие, где сено можно жать, а не косить.
В Корсаковском посту до 1875 года караул помещался в ссыльнокаторжной
тюрьме; тут же была и
военная гауптвахта в виде темных конур.
Неточные совпадения
Все были не только ласковы и любезны с Нехлюдовым, но, очевидно, были рады ему, как новому и интересному лицу. Генерал, вышедший к обеду в
военном сюртуке, с белым крестом на шее, как с старым знакомым, поздоровался с Нехлюдовым и тотчас же пригласил гостей к закуске и водке. На вопрос генерала у Нехлюдова о том, что он делал после того, как был у него, Нехлюдов рассказал, что был на почте и узнал о помиловании того лица, о котором говорил утром, и теперь вновь просит разрешения посетить
тюрьму.
У многих из них появились слезы на глазах, но поспешивший в коридор смотритель, в отставном
военном вицмундире и с сильно пьяной рожей, велел, во-первых, арестантам разойтись по своим местам, а потом, войдя в нумер к Лябьеву, объявил последнему, что петь в
тюрьме не дозволяется.
«Мое правительство требует от меня как раз противного и защиту себя основывает на виселице, ружье, мече, употребляемых против своих домашних и внешних врагов. И соответственно этому страна снабжается виселицами,
тюрьмами, арсеналами,
военными кораблями и солдатами.
Так, отказываются от добровольной уплаты податей, потому что подати употребляются на дела насилия: жалованье насильникам,
военным, на устройство
тюрем, крепостей, пушек, а они, как христиане, считают грешным и безнравственным участвовать в этих делах.
Нет теперь человека, который бы не видел не только бесполезности, но и нелепости собирания податей с трудового народа для обогащения праздных чиновников или бессмысленности наложения наказаний на развращенных и слабых людей в виде ссылок из одного места в другое или в виде заключения в
тюрьмы, где они, живя в обеспечении и праздности, только еще больше развращаются и ослабевают, или не только уже бесполезности и нелепости, но прямо безумия и жестокости
военных приготовлений и войн, разоряющих и губящих народ и не имеющих никакого объяснения и оправдания, а между тем эти насилия продолжаются и даже поддерживаются теми самыми людьми, которые видят их бесполезность, нелепость, жестокость и страдают от них.