Неточные совпадения
Всё время, пока я
сидел у приятеля и ехал потом на вокзал, меня мучило беспокойство. Мне казалось, что я боюсь встречи с Кисочкой и скандала. На вокзале я нарочно просидел
в уборной до второго звонка, а когда пробирался к своему
вагону, меня давило такое чувство, как будто весь я от головы до ног был обложен крадеными вещами. С каким нетерпением и страхом я ждал третьего звонка!
Я выполнил в Кёльне свой план довольно ловко. Не успел мой ночной товарищ оглянуться, как я затесался в толпу, и по первому звонку уж
сидел в вагоне третьего класса. Но я имел неосторожность выглянуть в окно, и он заметил меня. Я видел, как легкая тень пробежала у него по лицу; однако ж на этот раз он поступил уже с меньшею развязностью, нежели прежде. Подошел ко мне и довольно благосклонно сказал:
«Полесье… глушь… лоно природы… простые нравы… первобытные натуры, — думал я,
сидя в вагоне, — совсем незнакомый мне народ, со странными обычаями, своеобразным языком… и уж, наверно, какое множество поэтических легенд, преданий и песен!» А я в то время (рассказывать, так все рассказывать) уже успел тиснуть в одной маленькой газетке рассказ с двумя убийствами и одним самоубийством и знал теоретически, что для писателей полезно наблюдать нравы.
Неточные совпадения
Равномерно вздрагивая на стычках рельсов,
вагон,
в котором
сидела Анна, прокатился мимо платформы, каменной стены, диска, мимо других
вагонов; колеса плавнее и маслянее, с легким звоном зазвучали по рельсам, окно осветилось ярким вечерним солнцем, и ветерок заиграл занавеской.
Они
сидели в углу
вагона, громко разговаривая и, очевидно, зная, что внимание пассажиров и вошедшего Катавасова обращено на них.
Нет-с, я вот что про себя думал некоторое время, вот особенно
в дороге,
в вагоне сидя: не способствовал ли я всему этому… несчастию, как-нибудь там раздражением нравственно или чем-нибудь
в этом роде?
В купе
вагона, кроме Самгина,
сидели еще двое: гладенький старичок
в поддевке, с большой серебряной медалью на шее, с розовым личиком, спрятанным
в седой бороде, а рядом с ним угрюмый усатый человек с большим животом, лежавшим на коленях у него.
Самгин отошел от окна, лег на диван и стал думать о женщинах, о Тосе, Марине. А вечером,
в купе
вагона, он отдыхал от себя, слушая непрерывную, возбужденную речь Ивана Матвеевича Дронова. Дронов
сидел против него, держа
в руке стакан белого вина, бутылка была зажата у него между колен, ладонью правой руки он растирал небритый подбородок, щеки, и Самгину казалось, что даже сквозь железный шум под ногами он слышит треск жестких волос.