Всё равно куда… лишь бы бежать от этой дрянной, пошлой, дешевенькой жизни, превратившей меня в старого, жалкого дурака, старого, жалкого идиота, бежать от этой глупой, мелкой, злой, злой, злой
скряги, от моей жены, которая мучила меня тридцать три года, бежать от музыки, от кухни, от жениных денег, от всех этих пустяков и пошлостей… и остановиться где-нибудь далеко-далеко в поле и стоять деревом, столбом, огородным пугалом, под широким небом, и глядеть всю ночь, как над тобой стоит тихий, ясный месяц, и забыть, забыть…
Игрушечкины господа, промотавши без толку все свое именье, переезжают на житье к тетеньке, старой [ханже и]
скряге, которая каждый день попрекает их [и читает им наставления].
Имение матери было невелико. Оно давало дохода не более десяти тысяч талеров в год. Но и такой сумме рад был Артур. И такую сумму ему приятно было вырвать из когтей
скряги Пельцера, который готов из-за талера сделать какую угодно подлость.
— Ну, послушай, чтоб доказать тебе, что я вовсе не какой-нибудь скалдырник, [Скалдырник —
скряга.] я не возьму за них ничего. Купи у меня жеребца, я тебе дам их в придачу.