Василиса не виделась со своею дочерью уже четыре года. Дочь Ефимья после свадьбы
уехала с мужем в Петербург, прислала два письма и потом как в воду канула; ни слуху ни духу. И доила ли старуха корову на рассвете, топила ли печку, дремала ли ночью — и всё думала об одном: как-то там Ефимья, жива ли. Надо бы послать письмо, но старик писать не умел, а попросить было некого.
Неточные совпадения
Больше ничего она не могла сказать. А раньше, когда она по ночам думала, то ей казалось, что всего не поместить и в десяти письмах.
С того времени, как
уехали дочь
с мужем, утекло в море много воды, старики жили, как сироты, и тяжко вздыхали по ночам, точно похоронили дочь. А сколько за это время было в деревне всяких происшествий, сколько свадеб, смертей! Какие были длинные зимы! Какие длинные ночи!
Когда, через два часа, я воротился домой, то не нашел уже m-me M*: она
уехала с мужем в Москву, по какому-то внезапному случаю. Я уже никогда более не встречался с нею.
Невеста приехала в церковь озабоченная, сердитая,
уехала с мужем надутая, встретила гостей у себя дома рассеянно и сидела за столом недовольная.
Неточные совпадения
Сижу одна, работаю, // И
муж и оба деверя //
Уехали с утра;
Когда же Левин внезапно
уехал, княгиня была рада и
с торжеством говорила
мужу: «видишь, я была права».
Как он, она была одета // Всегда по моде и к лицу; // Но, не спросясь ее совета, // Девицу повезли к венцу. // И, чтоб ее рассеять горе, // Разумный
муж уехал вскоре // В свою деревню, где она, // Бог знает кем окружена, // Рвалась и плакала сначала, //
С супругом чуть не развелась; // Потом хозяйством занялась, // Привыкла и довольна стала. // Привычка свыше нам дана: // Замена счастию она.
Там караулила Ольга Андрея, когда он
уезжал из дома по делам, и, завидя его, спускалась вниз, пробегала великолепный цветник, длинную тополевую аллею и бросалась на грудь к
мужу, всегда
с пылающими от радости щеками,
с блещущим взглядом, всегда
с одинаким жаром нетерпеливого счастья, несмотря на то, что уже пошел не первый и не второй год ее замужества.
В 1851 году я был проездом в Берне. Прямо из почтовой кареты я отправился к Фогтову отцу
с письмом сына. Он был в университете. Меня встретила его жена, радушная, веселая, чрезвычайно умная старушка; она меня приняла как друга своего сына и тотчас повела показывать его портрет.
Мужа она не ждала ранее шести часов; мне его очень хотелось видеть, я возвратился, но он уже
уехал на какую-то консультацию к больному.