Неточные совпадения
Ученье кончилось тем, что незнакомец вытер со лба пот и вышел, Федор Тимофеич брезгливо фыркнул, лег на матрасик и закрыл глаза, Иван Иваныч направился к корытцу, а свинья была уведена старухой. Благодаря массе
новых впечатлений день прошел для Каштанки незаметно, а вечером она со своим матрасиком была уже водворена в комнатке с грязными обоями и ночевала в обществе Федора Тимофеича и гуся.
Когда она совсем уже свыклась с
новой жизнью и из тощей, костлявой дворняжки обратилась в сытого, выхоленного пса, однажды перед
ученьем хозяин погладил ее и сказал...
Он был верующий человек, интересовавшийся религией преимущественно в политическом смысле, а
новое учение, позволявшее себе некоторые новые толкования, потому именно, что оно открывало двери спору и анализу, по принципу было неприятно ему.
Он сравнивал ее с другими, особенно «новыми» женщинами, из которых многие так любострастно поддавались жизни по
новому учению, как Марина своим любвям, — и находил, что это — жалкие, пошлые и более падшие создания, нежели все другие падшие женщины, уступавшие воображению, темпераменту, и даже золоту, а те будто бы принципу, которого часто не понимали, в котором не убедились, поверив на слово, следовательно, уступали чему-нибудь другому, чему простодушно уступала, например, жена Козлова, только лицемерно или тупо прикрывали это принципом!
На почве русского православия, взятого не в его официальной форме, быть может, возможно раскрытие
нового учения о человеке, а значит, и об истории и обществе.
Неточные совпадения
Несмотря на свою расплывчивость,
учение Козыря приобрело, однако ж, столько прозелитов [Прозели́т (греч.) — заново уверовавший,
новый последователь.] в Глупове, что градоначальник Бородавкин счел нелишним обеспокоиться этим. Сначала он вытребовал к себе книгу «О водворении на земле добродетели» и освидетельствовал ее; потом вытребовал и самого автора для освидетельствования.
Но помощь Лидии Ивановны всё-таки была в высшей степени действительна: она дала нравственную опору Алексею Александровичу в сознании ее любви и уважения к нему и в особенности в том, что, как ей утешительно было думать, она почти обратила его в христианство, то есть из равнодушно и лениво верующего обратила его в горячего и твердого сторонника того
нового объяснения христианского
учения, которое распространилось в последнее время в Петербурге.
И Левин стал осторожно, как бы ощупывая почву, излагать свой взгляд. Он знал, что Метров написал статью против общепринятого политико-экономического
учения, но до какой степени он мог надеяться на сочувствие в нем к своим
новым взглядам, он не знал и не мог догадаться по умному и спокойному лицу ученого.
Вглядевшись и вслушавшись во все, что проповедь юного апостола выдавала за
новые правды,
новое благо,
новые откровения, она с удивлением увидела, что все то, что было в его проповеди доброго и верного, — не ново, что оно взято из того же источника, откуда черпали и не
новые люди, что семена всех этих
новых идей,
новой «цивилизации», которую он проповедовал так хвастливо и таинственно, заключены в старом
учении.
Между тем она, по страстной, нервной натуре своей, увлеклась его личностью, влюбилась в него самого, в его смелость, в самое это стремление к
новому, лучшему — но не влюбилась в его
учение, в его
новые правды и
новую жизнь, и осталась верна старым, прочным понятиям о жизни, о счастье. Он звал к
новому делу, к
новому труду, но
нового дела и труда, кроме раздачи запрещенных книг, она не видела.