— Павел Андреич, — сказала она после некоторого молчания, — два года мы не мешали друг другу и жили покойно. Зачем это вдруг вам так понадобилось возвращаться к прошлому? Вчера вы пришли, чтобы оскорбить меня и унизить, — продолжала она, возвышая голос, и лицо ее покраснело, и глаза вспыхнули ненавистью, — но воздержитесь, не делайте этого, Павел Андреич! Завтра я подам прошение, мне
дадут паспорт, и я уйду, уйду, уйду! Уйду в монастырь, во вдовий дом, в богадельню…
Неточные совпадения
— Даже в сумасшедший дом! Лучше! лучше! — продолжала она кричать, блестя глазами. — Сегодня, когда я была в Пестрове, я завидовала голодным и больным бабам, потому что они не живут с таким человеком, как вы. Они честны и свободны, а я, по вашей милости, тунеядица, погибаю в праздности, ем ваш хлеб, трачу ваши деньги и плачу вам своею свободой и какою-то верностью, которая никому не нужна. За то, что вы не
даете мне
паспорта, я должна стеречь ваше честное имя, которого у вас нет.
— На основании закона и в интересах нравственности вы не
даете мне
паспорта.
И приказал управителю еще раз меня высечь с оглашением для всеобщего примера и потом на оброк пустить. Так и сделалось: выпороли меня в этот раз по-новому, на крыльце, перед конторою, при всех людях, и
дали паспорт. Отрадно я себя тут-то почувствовал, через столько лет совершенно свободным человеком, с законною бумагою, и пошел. Намерениев у меня никаких определительных не было, но на мою долю бог послал практику.
Сначала пала рука Волынского, потом три окровавленные головы (его, Щурхова и Перокина). Эйхлер и служка не удостоены этой чести: их наказали кнутом и сослали в Сибирь, в каторжную работу. Графу Купшину (по лишении его чинов!..) отрезали язык и
дали паспорт в вечную ссылку. Видно было по знакам его, что он просил смерти.
Неточные совпадения
Он был на такой ноге в городе, что пригласительный билет от него мог служить
паспортом во все гостиные, что многие молоденькие и хорошенькие
дамы охотно подставляли ему свои розовенькие щечки, которые он целовал как будто с отеческим чувством, и что иные, по-видимому, очень важные и порядочные, люди были в неописанной радости, когда допускались к партии князя.
Они спокойно пели песни и крали кур, но вдруг губернатор получил высочайшее повеление, буде найдутся цыгане беспаспортные (ни у одного цыгана никогда не бывало
паспорта, и это очень хорошо знали и Николай, и его люди), то
дать им такой-то срок, чтоб они приписались там, где их застанет указ, к сельским, городским обществам.
Снаряжают мальчонку чуть грамотного,
дают ему две пары лаптей, казинетовую поддевку, две перемены домотканого белья и выхлопатывают
паспорт, в котором приходилось прибавлять года, что стоило денег.
Присяжные обвинили Гришку только в том, что он воспользовался чужим
паспортом, и при этом
дали ему снисхождение.
С квартиры выгнали, в другую не пускают: // Все говорят, что малый я пустой, // Срок
паспорта прошел, в полицию таскают. // Отсрочки не
дают без денег никакой… // Теперь сижу один я на бульваре // И думаю, где мне ночлег сыскать. // Одной копейки нет в моем кармане, // Пришлось последнее продать…