Неточные совпадения
Мы отдохнем! Мы услышим
ангелов, мы увидим все небо в алмазах, мы увидим, как все зло
земное, все наши страдания потонут в милосердии, которое наполнит собою весь мир, и наша жизнь станет тихою, нежною, сладкою, как ласка. Я верую, верую… (Вытирает ему платком слезы.) Бедный, бедный дядя Ваня, ты плачешь… (Сквозь слезы.) Ты не знал в своей жизни радостей, но погоди, дядя Ваня, погоди… Мы отдохнем… (Обнимает его.) Мы отдохнем!
Всюду я шлю тебе, незлобный
земной ангел, мою просьбу покорную, да простишь ты мне, что я решаюсь рассказать людям твою сердечную повесть.
Ты,
земной ангел, без меня не потеряла бы свою беспечность… теперь всё кончено… от моего прикосновения увяли твои надежды… махни рукой твоему спокойствию… цветы не растут посреди бунтующего моря, где есть демон, там нет бога…
— Это точно… Сказано в Писании, — ответил Василий Борисыч, — однако в том же Писании и житие иноческое похваляется, ангельский бо чин есть…
Земные ангелы, небесные человеки!.. Только известно: не всякому дано — могий вместити да вместит.
И что же? чудо для него совершилось, и притом совершилось свободно, просто и легко, наперекор всем видимым невозможностям, благодаря лишь одному тому кроткому «
земному ангелу», за какового многие в Киеве почитали митрополита Филарета, привлеченного сюда — к этому жидовскому делу — самым неожиданным образом и перевершившего всю жидовскую кривду и неподвижную буквенность закона своим живым и милостивым владычным судом.
Неточные совпадения
И что ж, что я ее люблю, — продолжал я вдохновенно и сверкая глазами, — я не стыжусь этого: мама —
ангел небесный, а она — царица
земная!
Словом, чтобы точнее определить его душевное состояние, выражусь стихами поэта: «И внял он неба содроганье, и горних
ангелов полет, и гад
земных подводный ход, и дольней лозы прозябанье!» Точно в такой же почти сверхъестественной власти у Бема были и языки иностранные, из которых он не знал ни единого; несмотря на то, однако, как утверждал друг его Кольбер, Бем понимал многое, когда при нем говорили на каком-нибудь чужом языке, и понимал именно потому, что ему хорошо известен был язык натуры.
Ого! я невредим. // Каким страданиям
земным // На жертву грудь моя ни предавалась, // А я всё жив… я счастия желал, // И в виде
ангела мне бог его послал; // Мое преступное дыханье // В нем осквернило божество, // И вот оно, прекрасное созданье. // Смотрите — холодно, мертво. // Раз в жизни человека мне чужого, // Рискуя честию, от гибели я спас, // А он — смеясь, шутя, не говоря ни слова, // Он отнял у меня всё, всё — и через час.
— Да предыдет пред тобою
ангел господень и да сопутствует тебе благословение старика, который… всевышний! да простит ему сие прегрешение… любит свою
земную родину почти так же, как должны бы мы все любить одно небесное отечество наше!
— Если дьяволам дозволено не бескорыстно возводить свои очи на
ангелов земных, именуемых женщинами, то я виновен в том пред вами и пылаю к вам неудержимой страстью, после которой опять, может быть, придется еще раз сойти с ума.