Наступает молчание. Телеграфист сконфужен. Он никак не ожидал, что разговор об электричестве примет такой
странный оборот. Наступившее молчание имеет характер враждебный, кажется ему симптомом всеобщего неудовольствия, и он находит нужным оправдаться.
Наконец сновидения сделались его жизнию, и с этого времени вся жизнь его приняла
странный оборот: он, можно сказать, спал наяву и бодрствовал во сне. Если бы его кто-нибудь видел сидящим безмолвно перед пустым столом или шедшим по улице, то, верно бы, принял его за лунатика или разрушенного крепкими напитками; взгляд его был вовсе без всякого значения, природная рассеянность, наконец, развилась и властительно изгоняла на лице его все чувства, все движения. Он оживлялся только при наступлении ночи.
Неточные совпадения
На
обороте страницы был напечатан некролог человека, носившего
странную фамилию: Уповаев.
Могущество! Я убежден, что очень многим стало бы очень смешно, если б узнали, что такая «дрянь» бьет на могущество. Но я еще более изумлю: может быть, с самых первых мечтаний моих, то есть чуть ли не с самого детства, я иначе не мог вообразить себя как на первом месте, всегда и во всех
оборотах жизни. Прибавлю
странное признание: может быть, это продолжается еще до сих пор. При этом замечу, что я прощения не прошу.
Частые переходы от задумчивости к тому роду ее
странной, неловкой веселости, про которую я уже говорил, повторение любимых слов и
оборотов речи папа, продолжение с другими начатых с папа разговоров — все это, если б действующим лицом был не мой отец и я бы был постарше, объяснило бы мне отношения папа и Авдотьи Васильевны, но я ничего не подозревал в то время, даже и тогда, когда при мне папа, получив какое-то письмо от Петра Васильевича, очень расстроился им и до конца августа перестал ездить к Епифановым.
Они до сих пор слушали рассказы Аносова с тем же восторгом, как и в их раннем детстве. Анна даже невольно совсем по-детски расставила локти на столе и уложила подбородок на составленные пятки ладоней. Была какая-то уютная прелесть в его неторопливом и наивном повествовании. И самые
обороты фраз, которыми он передавал свои военные воспоминания, принимали у него невольно
странный, неуклюжий, несколько книжный характер. Точно он рассказывал по какому-то милому древнему стереотипу.
Но могло быть нечто
странное, особенное, некоторый
оборот мыслей, наклонность к некоторому особому воззрению (всё это точные слова их, и я подивился, Степан Трофимович, с какою точностию Варвара Петровна умеет объяснить дело.