— Смерть не люблю
бабьего крику! — смело забормотал Семен, почесывая свой жесткий затылок. — Ревет и сама не знает, чего ревет! Сказано — баба! Ревела бы себе на дворе, коли угодно!
— Ну, ей теперь не до нас! — проворчал Ракитин. — Идем, а то, пожалуй, опять этот
бабий крик пойдет, надоели уж мне эти слезные крики…
Неточные совпадения
Придя домой, Самгин лег. Побаливала голова, ни о чем не думалось, и не было никаких желаний, кроме одного: скорее бы погас этот душный, глупый день, стерлись нелепые впечатления, которыми он наградил. Одолевала тяжелая дремота, но не спалось, в висках стучали молоточки, в памяти слуха тяжело сгустились все голоса дня:
бабий шепоток и вздохи, командующие
крики, пугливый вой, надсмертные причитания. Горбатенькая девочка возмущенно спрашивала:
«Квас неси», — повторяет тот же
бабий голос, — и вдруг находит тишина мертвая; ничто не стукнет, не шелохнется; ветер листком не шевельнет; ласточки несутся без
крика одна за другой по земле, и печально становится на душе от их безмолвного налета.
Вот оно, бабье-то царство!» Шум и
крик увеличивался по мере нашего приближения — и вдруг затих.
— И это, да еще и то: пользы для него никакой дома не будет. Мать молода — баловать будет; я старый, хотя и сбоку припека, а за верную службу матери… туда же, пожалуй! Нет-нет — да и снизойдешь. Где бы за проступок посечь малого, а тут, за тем да за сем… да и слез
бабьих, да
крику не оберешься — ну, и махнешь рукой! Так ли?
Бабий говор, пьяный рев мужиков, звонкие
крики детей, пение басовитой гармоники — все сливается густым гулом, мощно вздыхает неутомимо творящая земля.