Неточные совпадения
В один июньский вечер, когда заходило солнце и
в воздухе пахло сеном, теплым навозом и парным молоком, во двор к Дюде въехала простая
повозка, на которой
сидело трое: мужчина лет тридцати
в парусинковом костюме, рядом с ним мальчик, лет семи-восьми,
в длинном черном сюртуке с большими костяными пуговицами, и молодой парень
в красной рубахе за кучера.
Началась утренняя суматоха. Молодая жидовка,
в коричневом платье с оборками, привела во двор лошадь на водопой. Заскрипел жалобно колодезный журавль, застучало ведро… Кузька сонный, вялый, покрытый росой,
сидел на
повозке, лениво надевал сюртучок и слушал, как
в колодезе из ведра плескалась вода, и пожимался от холода.
Уже
сидя в повозке, в старомодном платье, перешитом из материного, в криво надетой детской шляпке, больше похожая на странно наряженную некрасивую девушку, чем на подростка, — она равнодушно поглядывала на суетившегося дьякона своими волчьими глазами и говорила отцовским сухим голосом:
Неточные совпадения
Старик угрюмо
сидел на облучке, [Облучок — сиденье для кучера
в повозке.] отворотясь от меня, и молчал, изредка только покрякивая.
В повозке так-то на пути // Необозримою равниной,
сидя праздно, // Всё что-то видно впереди // Светло, синё, разнообразно;
Ну, так вот я
в дороге. Как же, спросите вы, после тропиков показались мне морозы? А ничего.
Сижу в своей открытой
повозке, как
в комнате; а прежде боялся, думал, что
в 30˚ не проедешь тридцати верст; теперь узнал, что проедешь лучше при 30˚ и скорее, потому что ямщики мчат что есть мочи; у них зябнут руки и ноги, зяб бы и нос, но они надевают на шею боа.
Отец мой вовсе не раньше вставал на другой день, казалось, даже позже обыкновенного, так же продолжительно пил кофей и, наконец, часов
в одиннадцать приказывал закладывать лошадей. За четвероместной каретой, заложенной шестью господскими лошадями, ехали три, иногда четыре
повозки: коляска, бричка, фура или вместо нее две телеги; все это было наполнено дворовыми и пожитками; несмотря на обозы, прежде отправленные, все было битком набито, так что никому нельзя было порядочно
сидеть.
У нас
в возке опять стало тепло, а мать все
сидела даже и не внутри
повозки, а вся открытая.