Неточные совпадения
Что же такое в
сущности прекрасное, если нельзя определить его как «единство
идеи и образа» или как «полное проявление
идеи в отдельном предмете»?
Определяя прекрасное как полное проявление
идеи в отдельном существе, мы необходимо придем к выводу: «прекрасное в действительности только призрак, влагаемый в нее нашею фантазиею»; из этого будет следовать, что «собственно говоря, прекрасное создается нашею фантазиею, а в действительности (или, [по Гегелю]: в природе) истинно прекрасного нет»; из того, что в природе нет истинно прекрасного, будет следовать, что «искусство имеет своим источником стремление человека восполнить недостатки прекрасного в объективной действительности» и что «прекрасное, создаваемое искусством, выше прекрасного в объективной действительности», — все эти мысли составляют
сущность [гегелевской эстетики и являются в ней] не случайно, а по строгому логическому развитию основного понятия о прекрасном.
В
сущности эти два определения совершенно различны, как существенно различными найдены были нами и два определения прекрасного, представляемые господствующею системою; в самом деле, перевес
идеи над формою производит не собственно понятие возвышенного, а понятие «туманного, неопределенного» и понятие «безобразного» (das Hässliche) [как это прекрасно развивается у одного из новейших эстетиков, Фишера, в трактате о возвышенном и во введении к трактату о комическом]; между тем как формула «возвышенное есть то, что пробуждает в нас (или, [выражаясь терминами гегелевской школы], — что проявляет в себе)
идею бесконечного» остается определением собственно возвышенного.
Едва ли можно после этого разделять мысль, что «возвышенное есть перевес
идеи над формою», или что «
сущность возвышенного состоит в пробуждении
идеи бесконечного». В чем же состоит она? Очень простое определение возвышенного будет, кажется, вполне обнимать и достаточно объяснять все явления, относящиеся к его области.
Потому нельзя не сказать, что трагическое не всегда пробуждает в нас
идею необходимости и что вовсе не в
идее необходимости основание действия его на человека и
сущность его.
Окончив разбор понятий о
сущности прекрасного и возвышенного, должно теперь перейти к разбору господствующих взглядов на различные способы осуществления
идеи прекрасного.
Но мы уже заметили, что в этой фразе важно слово «образ», — оно говорит о том, что искусство выражает
идею не отвлеченными понятиями, а живым индивидуальным фактом; говоря: «искусство есть воспроизведение природы в жизни», мы говорим то же самое: в природе и жизни нет ничего отвлеченно существующего; в «их все конкретно; воспроизведение должно по мере возможности сохранять
сущность воспроизводимого; потому создание искусства должно стремиться к тому, чтобы в нем было как можно менее отвлеченного, чтобы в нем все было, по мере возможности, выражено конкретно, в живых картинах, в индивидуальных образах.
3) Это объективное прекрасное, или прекрасное по своей
сущности, должно отличать от совершенства формы, которое состоит в единстве
идеи и формы, или в том, что предмет вполне удовлетворяет своему назначению.
6) Трагическое не имеет существенной связи с
идеею судьбы или необходимости. В действительной жизни трагическое большею частью случайно, не вытекает из
сущности предшествующих моментов. Форма необходимости, в которую облекается оно искусством, — следствие обыкновенного принципа произведений искусства: «развязка должна вытекать из завязки», или неуместное подчинение поэта понятиям о судьбе.
Неточные совпадения
— В самом серьезном, так сказать, в самой
сущности дела, — подхватил Петр Петрович, как бы обрадовавшись вопросу. — Я, видите ли, уже десять лет не посещал Петербурга. Все эти наши новости, реформы,
идеи — все это и до нас прикоснулось в провинции; но чтобы видеть яснее и видеть все, надобно быть в Петербурге. Ну-с, а моя мысль именно такова, что всего больше заметишь и узнаешь, наблюдая молодые поколения наши. И признаюсь: порадовался…
На террасе говорили о славянофилах и Данилевском, о Герцене и Лаврове. Клим Самгин знал этих писателей, их
идеи были в одинаковой степени чужды ему. Он находил, что, в
сущности, все они рассматривают личность только как материал истории, для всех человек является Исааком, обреченным на заклание.
— То есть не удостоишь открыть. Не надо, мой друг, я и так знаю
сущность твоей
идеи; во всяком случае, это:
Идеи, которые многим еще продолжают казаться «передовыми», в
сущности очень отсталые
идеи, не стоящие на высоте современной европейской мысли.
Все эти мифы в
сущности имели мистический характер, хотя бы это и не признавали открыто, и эти мифы означали как правило не новопонимаемый миф о суверенитете, а отрицание самой
идеи суверенитета.