Неточные совпадения
В
поэзии автор считает необходимою обязанностью «выводить развязку из самой завязки»; в
жизни развязка часто совершенно случайна, и трагическая участь может быть совершенно случайною, не переставая быть трагическою.
Произведения
поэзии живее, нежели произведения живописи, архитектуры и ваяния; но и они пресыщают нас довольно скоро: конечно, не найдется человека, который был бы в состоянии перечитать роман пять раз сряду; между тем
жизнь, живые лица и действительные события увлекательны своим разнообразием.
Итак: стремится, но не может никогда достичь того, что всегда встречается в типических лицах действительной
жизни, — ясно, что образы
поэзии слабы, неполны, неопределенны в сравнении с соответствующими им образами действительности.
Отчего произошло мнение, будто бы типические характеры в
поэзии выставляются гораздо чище и лучше, нежели представляются они в действительной
жизни, рассмотрим после; теперь обратим внимание на процесс, посредством которого «создаются» характеры в
поэзии, — он обыкновенно представляется ручательством за большую в сравнении с живыми лицами типичность этих образов.
— Очень много; правда, что многие из действительных событий неправдоподобны, основаны на слишком редких, исключительных положениях или сцеплениях обстоятельств и потому в настоящем своем виде имеют вид сказки или натянутой выдумки (из этого можно видеть, что действительная
жизнь часто бывает слишком драматична для драмы, слишком поэтична для
поэзии); но очень много есть событий, в которых, при всей их замечательности, нет ничего эксцентрического, невероятного, все сцепление происшествий, весь ход и развязка того, что в
поэзии называется интригою, просты, естественны.
Мы не менее других готовы смеяться над реторикою; но, признавая законными все потребности человеческого сердца, как скоро замечаем их всеобщность, мы признаем важность этих поэтических распространений, потому что всегда и везде видим стремление к ним в
поэзии: в
жизни всегда есть эти подробности, не нужные для сущности дела, но необходимые для сто действительного развития; должны они быть и в
поэзии.
Не говорим пока о том, что следствием подобного обыкновения бывает идеализация в хорошую и дурную сторону, или просто говоря, преувеличение; потому что мы не говорили еще о значении искусства, и рано еще решать, недостаток или достоинство эта идеализация; скажем только, что вследствие постоянного приспособления характера людей к значению событий является в
поэзии монотонность, однообразны делаются лица и даже самые события; потому что от разности в характерах действующих лиц и самые происшествия, существенно сходные, приобретали бы различный оттенок, как это бывает в
жизни, вечно разнообразной, вечно новой, между тем как в поэтических произведениях очень часто приходится читать повторения.
Не говорим уже о том, что влюбленная чета, страдающая или торжествующая, придает целым тысячам произведений ужасающую монотонность; не говорим и о том, что эти любовные приключения и описания красоты отнимают место у существенных подробностей; этого мало: привычка изображать любовь, любовь и вечно любовь заставляет поэтов забывать, что
жизнь имеет другие стороны, гораздо более интересующие человека вообще; вся
поэзия и вся изображаемая в ней
жизнь принимает какой-то сантиментальный, розовый колорит; вместо серьезного изображения человеческой
жизни произведения искусства представляют какой-то слишком юный (чтобы удержаться от более точных эпитетов) взгляд на
жизнь, и поэт является обыкновенно молодым, очень молодым юношею, которого рассказы интересны только для людей того же нравственного или физиологического возраста.
Наука и искусство (
поэзия) — «Handbuch» для начинающего изучать
жизнь; их значение — приготовить к чтению источников и потом от времени до времени служить для справок.
Соединяя все сказанное, получим следующее воззрение на искусство: существенное значение искусства — воспроизведение всего, что интересно для человека в
жизни; очень часто, особенно в произведениях
поэзии, выступает также та первый план объяснение
жизни, приговор о явлениях ее.
Переводчик поэтического произведения с одного языка на другой должен до некоторой степени переделывать переводимое произведение; как же не являться необходимости переделки при переводе события с языка
жизни на скудный, бледный, мертвый язык
поэзии?
Но женитьба, свадьба — все-таки это
поэзия жизни, это готовый, распустившийся цветок. Он представил себе, как он ведет Ольгу к алтарю: она — с померанцевой веткой на голове, с длинным покрывалом. В толпе шепот удивления. Она стыдливо, с тихо волнующейся грудью, с своей горделиво и грациозно наклоненной головой, подает ему руку и не знает, как ей глядеть на всех. То улыбка блеснет у ней, то слезы явятся, то складка над бровью заиграет какой-то мыслью.
Не знаю, сказал ли я все, что хотелось бы сказать, но, кажется, довольно уже заставлять тебя разбирать мою всегда спешную рукопись и уверять в том, что ты и все вы знаете. На этот раз я как-то изменил своему обычаю: меньше слов! — Они недостаточны для полных чувств между теми, которые хорошо друг друга понимают и умеют обмануть с лишком четвертьвековую разлуку. — Вот истинная
поэзия жизни!
Неточные совпадения
Друзья мои, вам жаль поэта: // Во цвете радостных надежд, // Их не свершив еще для света, // Чуть из младенческих одежд, // Увял! Где жаркое волненье, // Где благородное стремленье // И чувств и мыслей молодых, // Высоких, нежных, удалых? // Где бурные любви желанья, // И жажда знаний и труда, // И страх порока и стыда, // И вы, заветные мечтанья, // Вы, призрак
жизни неземной, // Вы, сны
поэзии святой!
— Вы помните, он отделял
поэзию от правды
жизни…
— Да, поэт в
жизни, потому что
жизнь есть
поэзия. Вольно людям искажать ее! Потом можно зайти в оранжерею, — продолжал Обломов, сам упиваясь идеалом нарисованного счастья.
Что ж он делал? Да все продолжал чертить узор собственной
жизни. В ней он, не без основания, находил столько премудрости и
поэзии, что и не исчерпаешь никогда без книг и учености.
Он говорил, что «нормальное назначение человека — прожить четыре времени года, то есть четыре возраста, без скачков, и донести сосуд
жизни до последнего дня, не пролив ни одной капли напрасно, и что ровное и медленное горение огня лучше бурных пожаров, какая бы
поэзия ни пылала в них».