С господствующим определением комического — «комическое есть перевес образа над идеею», иначе сказать: внутренняя пустота и ничтожность, прикрывающаяся внешностью, имеющею притязание на содержание и реальное значение, — нельзя не согласиться; но
вместе с тем надобно сказать, что [Фишер, автор наилучшей эстетики в Германии, слишком ограничил] понятие комического, противополагая его, для сохранения [гегелевского] диалектического метода развития понятий, только понятию возвышенного.
Произведение искусства мелочнее того, что мы видим в жизни и в природе, и
вместе с тем эффектнее, — как же не утвердиться мнению, что оно прекраснее действительной природы и жизни, в которых так мало искусственности, которым чуждо стремление заинтересовать?
Неточные совпадения
Но
с тем вместе оно и слишком тесно.
«Хорошая жизнь», «жизнь, как она должна быть», у простого народа состоит в
том, чтобы сытно есть, жить в хорошей избе, спать вдоволь; но
вместе с этим у поселянина в понятии «жизнь» всегда заключается понятие о работе: жить без работы нельзя; да и скучно было бы.
Но
с тем вместе оно представляется как их необходимое дальнейшее развитие.
С тем вместе наше воззрение на сущность возвышенного признает его фактическую реальность, между
тем как обыкновенно полагают, будто бы возвышенное в действительности только кажется возвышенным от вмешательства нашей фантазии, расширяющей до безграничности объем или силу возвышенного предмета или явления.
Но пусть критика указывает нам все эти недостатки —
с тем вместе она прибавляет, что форма у этих поэтов доведена до высокого совершенства, и нашему эстетическому чувству довольно этой одной капли хорошего, чтобы удовлетворяться и наслаждаться.
Но если красота в природе в строгом смысле не может назваться преднамеренною, как и все действование сил природы,
то,
с другой стороны, нельзя сказать, чтобы вообще природа не стремилась к произведению прекрасного; напротив, понимая прекрасное, как полноту жизни, мы должны будем признать, что стремление к жизни, проникающее всю природу, есть
вместе и стремление к произведению прекрасного.
«Жизнь стремится вперед и уносит красоту действительности в своем течении», говорят [Гегель и Фишер]-правда, но
вместе с жизнью стремятся вперед, т. е. изменяются в своем содержании, наши желания, и, следовательно, фантастичны сожаления о
том, что прекрасное явление исчезает, — оно исчезает, исполнив свое дело, доставив ньше столько эстетического наслаждения, сколько мог вместить ньшешний день; завтра будет новый день,
с новыми потребностями, и только новое прекрасное может удовлетворить их.
Наконец, ближайшим образом мысль о
том, что прекрасное есть чистая форма, вытекает из понятия, что прекрасное есть чистый призрак; а такое понятие — необходимое следствие определения прекрасного как полноты осуществления идеи в отдельном предмете и падает
вместе с этим определением.
Это увлечение чувством мы не думаем смешивать
с вдохновением: вдохновение есть особенно благоприятное настроение творческой фантазии; оно и увлечение чувством имеют общего только
то, что в людях, одаренных поэтическим талантом и
вместе особенною впечатлительностью, вдохновение может переходить в увлечение чувством, когда предмет вдохновения располагает к чувству.
Не вдаваясь в метафизические суждения о
том, каковы на самом деле каузальные отношения между общим и частным (причем необходимо было бы прийти к заключению, что для человека общее только бледный и мертвый экстракт на индивидуального, что поэтому между ними такое же отношение, как между словом и реальностью), скажем только, что на самом деле индивидуальные подробности вовсе не мешают общему значению предмета, а, напротив, оживляют и дополняют его общее значение; что, во всяком случае, поэзия признает высокое превосходство индивидуального уж
тем самым, что всеми силами стремится к живой индивидуальности своих образов; что
с тем вместе никак не может она достичь индивидуальности, а успевает только несколько приблизиться к ней, и что степенью этого приближения определяется достоинство поэтического образа.
Он сказал это, но теперь, обдумывая, он видел ясно, что лучше было бы обойтись без этого; и
вместе с тем, говоря это себе, боялся — не дурно ли это?
Услыша эти слова, Чичиков, чтобы не сделать дворовых людей свидетелями соблазнительной сцены и
вместе с тем чувствуя, что держать Ноздрева было бесполезно, выпустил его руки. В это самое время вошел Порфирий и с ним Павлушка, парень дюжий, с которым иметь дело было совсем невыгодно.
Неточные совпадения
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в
то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит
с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший
с другой стороны Бобчинский летит
вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Вместе с Линкиным чуть было не попались впросак два знаменитейшие философа
того времени, Фунич и Мерзицкий, но вовремя спохватились и начали
вместе с Грустиловым присутствовать при"восхищениях"(см."Поклонение мамоне и покаяние").
Но по мере
того как новый город приходил к концу, телесные упражнения сокращались, а
вместе с досугом из-под пепла возникало и пламя измены…
Не вопрос о порядке сотворения мира тут важен, а
то, что
вместе с этим вопросом могло вторгнуться в жизнь какое-то совсем новое начало, которое, наверное, должно было испортить всю кашу.
Таковы-то были мысли, которые побудили меня, смиренного городового архивариуса (получающего в месяц два рубля содержания, но и за всем
тем славословящего), ку́пно [Ку́пно —
вместе, совместно.]
с троими моими предшественниками, неумытными [Неумы́тный — неподкупный, честный (от старого русского слова «мыт» — пошлина).] устами воспеть хвалу славных оных Неронов, [Опять
та же прискорбная ошибка.