Лопухов собирался завтра выйти в первый раз из дому, Вера Павловна была от этого в особенно хорошем расположении духа, радовалась чуть ли не больше, да и наверное больше, чем сам бывший больной. Разговор коснулся болезни, смеялись над нею, восхваляли шутливым тоном супружескую самоотверженность Веры Павловны, чуть —
чуть не расстроившей своего здоровья тревогою из — за того, чем не стоило тревожиться.
А после обеда Маше дается 80 кол. сер. на извозчика, потому что она отправляется в целых четыре места, везде показать записку от Лопухова, что, дескать, свободен я, господа, и рад вас видеть; и через несколько времени является ужасный Рахметов, а за ним постепенно набирается целая ватага молодежи, и начинается ожесточенная ученая беседа с непомерными изобличениями каждого
чуть не всеми остальными во всех возможных неконсеквентностях, а некоторые изменники возвышенному прению помогают Вере Павловне кое-как убить вечер, и в половине вечера она догадывается, куда пропадала Маша, какой он добрый!
Конечно, Лопухов во второй записке говорит совершенно справедливо, что ни он Рахметову, ни Рахметов ему ни слова не сказал, каково будет содержание разговора Рахметова с Верою Павловною; да ведь Лопухов хорошо знал Рахметова, и что Рахметов думает о каком деле, и как Рахметов будет говорить в каком случае, ведь порядочные люди понимают друг друга, и не объяснившись между собою; Лопухов мог бы вперед
чуть не слово в слово написать все, что будет говорить Рахметов Вере Павловне, именно потому-то он и просил Рахметова быть посредником.
Неточные совпадения
Прежде мать водила ее
чуть ли
не в лохмотьях, а теперь стала наряжать.
Этого
не могли бы
не заметить и плохие глаза, а у Жюли были глаза
чуть ли
не позорче, чем у самой Марьи Алексевны. Француженка начала прямо...
Марья Алексевна, конечно, уже
не претендовала на отказ Верочки от катанья, когда увидела, что Мишка — дурак вовсе
не такой дурак, а
чуть было даже
не поддел ее. Верочка была оставлена в покое и на другое утро без всякой помехи отправилась в Гостиный двор.
После обеда сидит еще с четверть часа с миленьким, «до свиданья» и расходятся по своим комнатам, и Вера Павловна опять на свою кроватку, и читает, и нежится; частенько даже спит, даже очень часто, даже
чуть ли
не наполовину дней спит час — полтора, — это слабость, и
чуть ли даже
не слабость дурного тона, но Вера Павловна спит после обеда, когда заснется, и даже любит, чтобы заснулось, и
не чувствует ни стыда, ни раскаяния в этой слабости дурного тона.
К Вере Павловне они питают беспредельное благоговение, она даже дает им целовать свою руку,
не чувствуя себе унижения, и держит себя с ними, как будто пятнадцатью годами старше их, то есть держит себя так, когда
не дурачится, но, по правде сказать, большею частью дурачится, бегает, шалит с ними, и они в восторге, и тут бывает довольно много галопированья и вальсированья, довольно много простой беготни, много игры на фортепьяно, много болтовни и хохотни, и
чуть ли
не больше всего пения; но беготня, хохотня и все нисколько
не мешает этой молодежи совершенно, безусловно и безгранично благоговеть перед Верою Павловною, уважать ее так, как дай бог уважать старшую сестру, как
не всегда уважается мать, даже хорошая.
Тут всего было: танцовали в 16 пар, и только в 12 пар, зато и в 18, одну кадриль даже в 20 пар; играли в горелки,
чуть ли
не в 22 пары, импровизировали трое качелей между деревьями; в промежутках всего этого пили чай, закусывали; с полчаса, — нет, меньше, гораздо меньше,
чуть ли
не половина компании даже слушала спор Дмитрия Сергеича с двумя студентами, самыми коренными его приятелями из всех младших его приятелей; они отыскивали друг в друге неконсеквентности, модерантизм, буржуазность, — это были взаимные опорочиванья; но, в частности, у каждого отыскивался и особенный грех.
Он вознегодовал на какого-то модерантиста,
чуть ли
не на меня даже, хоть меня тут и
не было, и зная, что предмету его гнева уж немало лет, он воскликнул: «да что вы о нем говорите? я приведу вам слова, сказанные мне на днях одним порядочным человеком, очень умной женщиной: только до 25 лет человек может сохранять честный образ мыслей».
Вот он и говорит: «А знаете, что я по вашему сложению вижу: что вам вредно пить; у вас от этого
чуть ли грудь-то уж
не расстроена.
Но говоря человеку своего закона, что бежать теперь
чуть ли уже
не хуже, чем оставаться, Кирсанов был бы прав.
Проходит месяц. Вера Павловна нежится после обеда на своем широком, маленьком, мягком диванчике в комнате своей и мужа, то есть в кабинете мужа. Он присел на диванчик, а она обняла его, прилегла головой к его груди, но она задумывается; он целует ее, но
не проходит задумчивость ее, и на глазах
чуть ли
не готовы навернуться слезы.
— Нельзя
не говорить, Александр, — продолжал Лопухов спокойным, но несколько,
чуть —
чуть глухим голосом: — я понял твои маневры.
Семейство его, говорил он, было родом из Канады; точно, в Канаде
чуть ли
не половину населения составляют потомки французских колонистов; его семейство из них-то и было, потому-то и фамилия у него была французского фасона, да и лицом он походил все-таки скорее на француза, чем на англичанина или янки.
Как он, она была одета // Всегда по моде и к лицу; // Но, не спросясь ее совета, // Девицу повезли к венцу. // И, чтоб ее рассеять горе, // Разумный муж уехал вскоре // В свою деревню, где она, // Бог знает кем окружена, // Рвалась и плакала сначала, // С супругом
чуть не развелась; // Потом хозяйством занялась, // Привыкла и довольна стала. // Привычка свыше нам дана: // Замена счастию она.