Неточные совпадения
— Верочка, ты на меня не сердись. Я из любви к тебе бранюсь, тебе же добра хочу. Ты не знаешь, каковы дети милы матерям. Девять месяцев тебя
в утробе носила! Верочка, отблагодари, будь послушна, сама
увидишь, что к твоей пользе. Веди
себя, как я учу, — завтра же предложенье сделает!
Верочка опять
видела прежнюю Марью Алексевну. Вчера ей казалось, что из — под зверской оболочки проглядывают человеческие черты, теперь опять зверь, и только. Верочка усиливалась победить
в себе отвращение, но не могла. Прежде она только ненавидела мать, вчера думалось ей, что она перестает ее ненавидеть, будет только жалеть, — теперь опять она чувствовала ненависть, но и жалость осталась
в ней.
Сторешников слышал и
видел, что богатые молодые люди приобретают
себе хорошеньких небогатых девушек
в любовницы, — ну, он и добивался сделать Верочку своею любовницею: другого слова не приходило ему
в голову; услышал он другое слово: «можно жениться», — ну, и стал думать на тему «жена», как прежде думал на тему «любовница».
Лопухов наблюдал Верочку и окончательно убедился
в ошибочности своего прежнего понятия о ней, как о бездушной девушке, холодно выходящей по расчету за человека, которого презирает: он
видел перед
собою обыкновенную молоденькую девушку, которая от души танцует, хохочет; да, к стыду Верочки, надобно сказать, что она была обыкновенная девушка, любившая танцовать.
— Верочка, второе правило требует объяснений. Мы видимся с тобою
в нейтральной комнате за чаем и за обедом. Теперь представь
себе такой случай. Мы напились чаю поутру, я сижу
в своей комнате и не смею носа показать
в твою, значит, не
увижу тебя до обеда — так ведь?
В теории-то оно понятно; а как
видит перед
собою факт, человек-то и умиляется: вы, говорит, мой благодетель.
Лопухов возвратился с Павлом Константинычем, сели; Лопухов попросил ее слушать, пока он доскажет то, что начнет, а ее речь будет впереди, и начал говорить, сильно возвышая голос, когда она пробовала перебивать его, и благополучно довел до конца свою речь, которая состояла
в том, что развенчать их нельзя, потому дело со (Сторешниковым — дело пропащее, как вы сами знаете, стало быть, и утруждать
себя вам будет напрасно, а впрочем, как хотите: коли лишние деньги есть, то даже советую попробовать; да что, и огорчаться-то не из чего, потому что ведь Верочка никогда не хотела идти за Сторешникова, стало быть, это дело всегда было несбыточное, как вы и сами
видели, Марья Алексевна, а девушку, во всяком случае, надобно отдавать замуж, а это дело вообще убыточное для родителей: надобно приданое, да и свадьба, сама по
себе, много денег стоит, а главное, приданое; стало быть, еще надобно вам, Марья Алексевна и Павел Константиныч, благодарить дочь, что она вышла замуж без всяких убытков для вас!
Она грязна, это правда; но всмотритесь
в нее хорошенько, вы
увидите, что все элементы, из которых она состоит, сами по
себе здоровы.
Через три — четыре дня Кирсанов, должно быть, опомнился,
увидел дикую пошлость своих выходок; пришел к Лопуховым, был как следует, потом стал говорить, что он был пошл; из слов Веры Павловны он заметил, что она не слышала от мужа его глупостей, искренно благодарил Лопухова за эту скромность, стал сам,
в наказание
себе, рассказывать все Вере Павловне, расчувствовался, извинялся, говорил, что был болен, и опять выходило как-то дрянно.
Зачем это нужно знать ей, она не сказывала, и Лопухов не почел
себя вправе прямо говорить ей о близости кризиса, не
видя в ее вопросах ничего, кроме обыкновенной привязанности к жизни.
Грусть его по ней,
в сущности, очень скоро сгладилась; но когда грусть рассеялась на самом деле, ему все еще помнилось, что он занят этой грустью, а когда он заметил, что уже не имеет грусти, а только вспоминает о ней, он
увидел себя в таких отношениях к Вере Павловне, что нашел, что попал
в большую беду.
Если бы кто посторонний пришел посоветоваться с Кирсановым о таком положении,
в каком Кирсанов
увидел себя, когда очнулся, и если бы Кирсанов был совершенно чужд всем лицам, которых касается дело, он сказал бы пришедшему советоваться: «поправлять дело бегством — поздно, не знаю, как оно разыграется, но для вас, бежать или оставаться — одинаково опасно, а для тех, о спокойствии которых вы заботитесь ваше бегство едва ли не опаснее, чем то, чтобы вы оставались».
Труден был маневр, на целые недели надобно было растянуть этот поворот налево кругом и повертываться так медленно, так ровно, как часовая стрелка: смотрите на нее, как хотите, внимательно, не
увидите, что она поворачивается, а она
себе исподтишка делает свое дело, идет
в сторону от прежнего своего положения.
Он целый вечер не сводил с нее глаз, и ей ни разу не подумалось
в этот вечер, что он делает над
собой усилие, чтобы быть нежным, и этот вечер был одним из самых радостных
в ее жизни, по крайней мере, до сих пор; через несколько лет после того, как я рассказываю вам о ней, у ней будет много таких целых дней, месяцев, годов: это будет, когда подрастут ее дети, и она будет
видеть их людьми, достойными счастья и счастливыми.
Но когда жена заснула, сидя у него на коленях, когда он положил ее на ее диванчик, Лопухов крепко задумался о ее сне. Для него дело было не
в том, любит ли она его; это уж ее дело,
в котором и она не властна, и он, как он
видит, не властен; это само
собою разъяснится, об этом нечего думать иначе, как на досуге, а теперь недосуг, теперь его дело разобрать, из какого отношения явилось
в ней предчувствие, что она не любит его.
Не первый раз он долго сидел
в этом раздумье; уж несколько дней он
видел, что не удержит за
собою ее любви.
— Нет, я ничего не понимаю, Александр. Я не знаю, о чем ты толкуешь. Тебе угодно
видеть какой-то удивительный смысл
в простой просьбе твоего приятеля, чтобы ты не забывал его, потому что ему приятно
видеть тебя у
себя. Я не понимаю, отчего тут приходить
в азарт.
Он боялся, что когда придет к Лопуховым после ученого разговора с своим другом, то несколько опростоволосится: или покраснеет от волнения, когда
в первый раз взглянет на Веру Павловну, или слишком заметно будет избегать смотреть на нее, или что-нибудь такое; нет, он остался и имел полное право остаться доволен
собою за минуту встречи с ней: приятная дружеская улыбка человека, который рад, что возвращается к старым приятелям, от которых должен был оторваться на несколько времени, спокойный взгляд, бойкий и беззаботный разговор человека, не имеющего на душе никаких мыслей, кроме тех, которые беспечно говорит он, — если бы вы были самая злая сплетница и смотрели на него с величайшим желанием найти что-нибудь не так, вы все-таки не
увидели бы
в нем ничего другого, кроме как человека, который очень рад, что может, от нечего делать, приятно убить вечер
в обществе хороших знакомых.
В первые месяцы своего перерождения он почти все время проводил
в чтении; но это продолжалось лишь немного более полгода: когда он
увидел, что приобрел систематический образ мыслей
в том духе, принципы которого нашел справедливыми, он тотчас же сказал
себе: «теперь чтение стало делом второстепенным; я с этой стороны готов для жизни», и стал отдавать книгам только время, свободное от других дел, а такого времени оставалось у него мало.
— Да, Саша, это так. Мы слабы потому, что считаем
себя слабыми. Но мне кажется, что есть еще другая причина. Я хочу говорить о
себе и о тебе. Скажи, мой милый: я очень много переменилась тогда
в две недели, которые ты меня не
видел? Ты тогда был слишком взволнован. Тебе могло показаться больше, нежели было, или,
в самом деле, перемена была сильна, — как ты теперь вспоминаешь?
Теперь,
видите сами, часто должно пролетать время так, что Вера Павловна еще не успеет подняться, чтобы взять ванну (это устроено удобно, стоило порядочных хлопот: надобно было провести
в ее комнату кран от крана и от котла
в кухне; и правду сказать, довольно много дров выходит на эту роскошь, но что ж, это теперь можно было позволить
себе? да, очень часто Вера Павловна успевает взять ванну и опять прилечь отдохнуть, понежиться после нее до появления Саши, а часто, даже не чаще ли, так задумывается и заполудремлется, что еще не соберется взять ванну, как Саша уж входит.
— Ты
видишь себя в зеркале такою, какая ты сама по
себе, без меня. Во мне ты
видишь себя такой, какою
видит тебя тот, кто любит тебя. Для него я сливаюсь с тобою. Для него нет никого прекраснее тебя: для него все идеалы меркнут перед тобою. Так ли?
Поговоривши со мною с полчаса и
увидев, что я, действительно, сочувствую таким вещам, Вера Павловна повела меня
в свою мастерскую, ту, которою она сама занимается (другую, которая была устроена прежде, взяла на
себя одна из ее близких знакомых, тоже очень хорошая молодая дама), и я перескажу тебе впечатления моего первого посещения; они были так новы и поразительны, что я тогда же внесла их
в свой дневник, который был давно брошен, но теперь возобновился по особенному обстоятельству, о котором, быть может, я расскажу тебе через несколько времени.
Мы вошли на третий этаж, Вера Павловна позвонила, и я
увидела себя в большом зале, с роялем, с порядочною мебелью, — словом, зал имел такой вид, как будто мы вошли
в квартиру семейства, проживающего 4 или 5 тысяч рублей
в год.
Собрав последние крохи, которые оставались, он
увидел у
себя тысяч десять, — по тогдашнему на ассигнации, — пустился с ними
в мелкую хлебную торговлю, стал брать всякие маленькие подряды, хватался за всякое выгодное дело, приходившееся по его средствам, и лет через десять имел изрядный капитал.
Я считаю, мне кажется (поправил он свой американизм), что и русский народ должен бы
видеть себя в таком положении: по — моему, у него тоже слишком много дела на руках.
— Вы хотите найти
себе дело? О, за этим не должно быть остановки; вы
видите вокруг
себя такое невежество, извините, что я так отзываюсь о вашей стране, о вашей родине, — поправил он свой англицизм: — но я сам
в ней родился и вырос, считаю ее своею, потому не церемонюсь, — вы
видите в ней турецкое невежество, японскую беспомощность. Я ненавижу вашу родину, потому что люблю ее, как свою, скажу я вам, подражая вашему поэту. Но
в ней много дела.
— Даже и мы порядочно устали, — говорит за
себя и за Бьюмонта Кирсанов. Они садятся подле своих жен. Кирсанов обнял Веру Павловну; Бьюмонт взял руку Катерины Васильевны. Идиллическая картина. Приятно
видеть счастливые браки. Но по лицу дамы
в трауре пробежала тень, на один миг, так что никто не заметил, кроме одного из ее молодых спутников; он отошел к окну и стал всматриваться
в арабески, слегка набросанные морозом на стекле.