Кроме мужчин, есть на
свете женщины, которые тоже люди; кроме пощечины, есть другие вздоры, по — нашему с тобою и по правде вздоры, но которые тоже отнимают спокойствие жизни у людей.
Неточные совпадения
Она в ярких красках описывала положение актрис, танцовщиц, которые не подчиняются мужчинам в любви, а господствуют над ними: «это самое лучшее положение в
свете для
женщины, кроме того положения, когда к такой же независимости и власти еще присоединяется со стороны общества формальное признание законности такого положения, то есть, когда муж относится к жене как поклонник актрисы к актрисе».
Я не могу прикасаться к чистому, не оскверняя; беги меня, дитя мое, я гадкая
женщина, — не думай о
свете!
— Вот видите, как жалки
женщины, что если бы исполнилось задушевное желание каждой из них, то на
свете не осталось бы ни одной
женщины.
— Все равно, как не осталось бы на
свете ни одного бедного, если б исполнилось задушевное желание каждого бедного. Видите, как же не жалки
женщины! Столько же жалки, как и бедные. Кому приятно видеть бедных? Вот точно так же неприятно мне видеть
женщин с той поры, как я узнал их тайну. А она была мне открыта моею ревнивою невестою в самый день обручения. До той поры я очень любил бывать в обществе
женщин; после того, — как рукою сняло. Невеста вылечила.
Но я не согласен с желанием
женщин, чтобы
женщин не было на
свете, потому что этому желанию нельзя исполниться: с тем, чему быть нельзя, я не соглашаюсь.
Одно, что не то что отравляло, но угрожало их счастью, была ее ревность — ревность, которую она сдерживала, не показывала, но от которой она часто страдала. Не только Евгений не мог никого любить, потому что не было на
свете женщин, достойных его (о том, что была ли она достойна его или нет, она никогда не спрашивала себя), [но] и ни одна женщина поэтому не могла сметь любить его.
— Я говорил: не надо полнеть. В вашем роду у всех несчастная наклонность к полноте. Не надо, — повторил он умоляющим голосом и поцеловал руку. — Вы такая хорошая! Вы такая славная! Вот, ваше превосходительство, — обратился он к Крылину, — рекомендую: единственная в
свете женщина, которую я когда-либо серьезно любил.
Неточные совпадения
— Я больше тебя знаю
свет, — сказала она. — Я знаю этих людей, как Стива, как они смотрят на это. Ты говоришь, что он с ней говорил об тебе. Этого не было. Эти люди делают неверности, но свой домашний очаг и жена — это для них святыня. Как-то у них эти
женщины остаются в презрении и не мешают семье. Они какую-то черту проводят непроходимую между семьей и этим. Я этого не понимаю, но это так.
Она вспомнила, как она рассказала почти признание, которое ей сделал в Петербурге молодой подчиненный ее мужа, и как Алексей Александрович ответил, что, живя в
свете, всякая
женщина может подвергнуться этому, но что он доверяется вполне ее такту и никогда не позволит себе унизить ее и себя до ревности.
Вронский в первый раз испытывал против Анны чувство досады, почти злобы за ее умышленное непонимание своего положения. Чувство это усиливалось еще тем, что он не мог выразить ей причину своей досады. Если б он сказал ей прямо то, что он думал, то он сказал бы: «в этом наряде, с известной всем княжной появиться в театре — значило не только признать свое положение погибшей
женщины, но и бросить вызов
свету, т. е. навсегда отречься от него».
Мать Вронского, узнав о его связи, сначала была довольна — и потому, что ничто, по ее понятиям, не давало последней отделки блестящему молодому человеку, как связь в высшем
свете, и потому, что столь понравившаяся ей Каренина, так много говорившая о своем сыне, была всё-таки такая же, как и все красивые и порядочные
женщины, по понятиям графини Вронской.
Старый, запущенный палаццо с высокими лепными плафонами и фресками на стенах, с мозаичными полами, с тяжелыми желтыми штофными гардинами на высоких окнах, вазами на консолях и каминах, с резными дверями и с мрачными залами, увешанными картинами, — палаццо этот, после того как они переехали в него, самою своею внешностью поддерживал во Вронском приятное заблуждение, что он не столько русский помещик, егермейстер без службы, сколько просвещенный любитель и покровитель искусств, и сам — скромный художник, отрекшийся от
света, связей, честолюбия для любимой
женщины.