Неточные совпадения
Утром Марья Алексевна подошла к шкапчику и дольше обыкновенного стояла у него, и все говорила: «слава богу, счастливо было, слава богу!», даже подозвала к шкапчику Матрену и
сказала: «на здоровье, Матренушка, ведь и ты много потрудилась», и
после не то чтобы драться да ругаться, как бывало в другие времена
после шкапчика, а легла спать, поцеловавши Верочку.
Через полгода мать перестала называть Верочку цыганкою и чучелою, а стала наряжать лучше прежнего, а Матрена, — это была уже третья Матрена,
после той: у той был всегда подбит левый глаз, а у этой разбита левая скула, но не всегда, —
сказала Верочке, что собирается сватать ее начальник Павла Константиныча, и какой-то важный начальник, с орденом на шее.
Однажды,
после обеда, мать
сказала...
— Пойдемте. Делайте потом со мною, что хотите, а я не останусь. Я вам
скажу после, почему. — Маменька, — это уж было сказано вслух: — у меня очень разболелась голова: Я не могу сидеть здесь. Прошу вас!
— Да, —
сказал статский, лениво потягиваясь: — ты прихвастнул, Сторешников; у вас дело еще не кончено, а ты уж наговорил, что живешь с нею, даже разошелся с Аделью для лучшего заверения нас. Да, ты описывал нам очень хорошо, но описывал то, чего еще не видал; впрочем, это ничего; не за неделю до нынешнего дня, так через неделю
после нынешнего дня, — это все равно. И ты не разочаруешься в описаниях, которые делал по воображению; найдешь даже лучше, чем думаешь. Я рассматривал: останешься доволен.
И тем же длинным, длинным манером официального изложения она
сказала, что может послать Жану письмо, в котором
скажет, что
после вчерашней вспышки передумала, хочет участвовать в ужине, но что нынешний вечер у нее уже занят, что поэтому она просит Жана уговорить Сторешникова отложить ужин — о времени его она
после условится с Жаном.
Пошли обедать. Обедали молча.
После обеда Верочка ушла в свою комнату. Павел Константиныч прилег, по обыкновению, соснуть. Но это не удалось ему: только что стал он дремать, вошла Матрена и
сказала, что хозяйский человек пришел; хозяйка просит Павла Константиныча сейчас же пожаловать к ней. Матрена вся дрожала, как осиновый лист; ей-то какое дело дрожать?
Обстоятельства были так трудны, что Марья Алексевна только махнула рукою. То же самое случилось и с Наполеоном
после Ватерлооской битвы, когда маршал Груши оказался глуп, как Павел Константиныч, а Лафайет стал буянить, как Верочка: Наполеон тоже бился, бился, совершал чудеса искусства, — и остался не при чем, и мог только махнуть рукой и
сказать: отрекаюсь от всего, делай, кто хочет, что хочет и с собою, и со мною.
— Это все наболтал Федя вскоре
после первого же урока и потом болтал все в том же роде, с разными такими прибавлениями: а я ему, сестрица, нынче
сказал, что на вас все смотрят, когда вы где бываете, а он, сестрица,
сказал: «ну и прекрасно»; а я ему
сказал: а вы на нее не хотите посмотреть? а он
сказал: «еще увижу».
«Не годится, показавши волю, оставлять человека в неволе», и
после этого думал два часа: полтора часа по дороге от Семеновского моста на Выборгскую и полчаса на своей кушетке; первую четверть часа думал, не нахмуривая лба, остальные час и три четверти думал, нахмуривая лоб, по прошествии же двух часов ударил себя по лбу и,
сказавши «хуже гоголевского почтмейстера, телятина!», — посмотрел на часы.
Он
сказал, что действительно эту ночь спал не совсем хорошо и вчера с вечера чувствовал себя дурно, но что это ничего, немного простудился на прогулке, конечно, в то время, когда долго лежал на земле
после беганья и борьбы; побранил себя за неосторожность, но уверил Веру Павловну, что это пустяки.
И пройдут года, и
скажут люди: «
после них стало лучше; но все-таки осталось плохо».
А потом, с месяц
после того, как я с ним расплатилась, тоже сидел у меня, и
сказал: «Вот теперь, Настенька, вы мне стали нравиться».
Ах, как легко! так что и час, и два пролетят, будто одна минута, нет, ни минуты, ни секунды нет, вовсе времени нет, все равно, как уснешь, и проснешься: проснешься — знаешь, что много времени прошло с той поры, как уснул; а как это время прошло? — и ни одного мига не составило; и тоже все равно, как
после сна, не то что утомленье, а, напротив, свежесть, бодрость, будто отдохнул; да так и есть, что отдохнул: я
сказала «очень легко дышать», это и есть самое настоящее.
Года через два
после того, как мы видим его сидящим в кабинете Кирсанова за ньютоновым толкованием на «Апокалипсис», он уехал из Петербурга,
сказавши Кирсанову и еще двум — трем самым близким друзьям, что ему здесь нечего делать больше, что он сделал все, что мог, что больше делать можно будет только года через три, что эти три года теперь у него свободны, что он думает воспользоваться ими, как ему кажется нужно для будущей деятельности.
А это будет сказано тебе на следующих страницах, тотчас же
после разговора Рахметова с Верою Павловною; как только он уйдет, так это я
скажу тебе в конце главы, угадай — ко теперь, что там будет сказано: угадать нетрудно, если ты имеешь хоть малейшее понятие о художественности, о которой ты так любишь толковать, — да куда тебе!
Но я не говорил того, что я знаю все от него, и я не мог бы этого
сказать, потому что, действительно, знаю все не от него, а от Дмитрия Сергеича, который просидел у меня часа два; я был предуведомлен, что он будет у меня, потому и находился дома, он сидел у меня часа два или более
после того, как он написал записку, столько огорчившую вас.
«Маша, где ж он, где ж он?» Маша, еще убирающая чайные принадлежности
после недавних гостей, говорит: «Дмитрий Сергеич ушел;
сказал, когда проходил: — я иду гулять».
Теперь, видите сами, часто должно пролетать время так, что Вера Павловна еще не успеет подняться, чтобы взять ванну (это устроено удобно, стоило порядочных хлопот: надобно было провести в ее комнату кран от крана и от котла в кухне; и правду
сказать, довольно много дров выходит на эту роскошь, но что ж, это теперь можно было позволить себе? да, очень часто Вера Павловна успевает взять ванну и опять прилечь отдохнуть, понежиться
после нее до появления Саши, а часто, даже не чаще ли, так задумывается и заполудремлется, что еще не соберется взять ванну, как Саша уж входит.
Смотри на жену, как смотрел на невесту, знай, что она каждую минуту имеет право
сказать: «я недовольна тобою, прочь от меня»; смотри на нее так, и она через девять лет
после твоей свадьбы будет внушать тебе такое же поэтическое чувство, как невеста, нет, более поэтическое, более идеальное в хорошем смысле слова.
Но зато же ведь они и честны друг перед другом, они любят друг друга через десять лет
после свадьбы сильнее и поэтичнее, чем в день свадьбы, но зато же ведь в эти десять лет ни он, ни она не дали друг другу притворного поцелуя, не
сказали ни одного притворного слова.
Исследовали, расспрашивали больную; больная отвечала с готовностию, очень спокойно; но Кирсанов
после первых слов отстал от нее, и только смотрел, как исследовали и расспрашивали тузы; а когда они намаялись и ее измучили, сколько требует приличие в таких случаях, и спросили Кирсанова: «Вы что находите, Александр Матвеич?», он
сказал: «Я не довольно исследовал больную.
По американской привычке не видеть ничего необыкновенного ни в быстром обогащении, ни в разорении, или по своему личному характеру, Бьюмонт не имел охоты ни восхититься величием ума, нажившего было три — четыре миллиона, ни скорбеть о таком разорении,
после которого еще остались средства держать порядочного повара; а между тем надобно же было что-нибудь заметить в знак сочувствия чему-нибудь из длинной речи; потому он
сказал...
Однако ж не ошибался ли Полозов, предусматривая себе зятя в Бьюмонте? Если у старика было еще какое-нибудь сомнение в этом, оно исчезло, когда Бьюмонт, недели через две
после того как начал бывать у них,
сказал ему, что, может быть, покупка завода задержится на несколько дней; впрочем, едва ли от этого будет задержка: вероятно, они и, не дожидаясь мистера Лотера, не составили бы окончательных условий раньше недели, а мистер Лотер будет в Петербурге через четыре дня.