Неточные совпадения
Когда я говорю, что у меня нет ни тени художественного таланта и что моя повесть очень слаба по исполнению, ты
не вздумай заключить, будто я объясняю тебе, что я хуже тех твоих повествователей, которых ты
считаешь великими, а мой роман хуже их сочинений.
Словом, Сторешников с каждым днем все тверже думал жениться, и через неделю, когда Марья Алексевна, в воскресенье, вернувшись от поздней обедни, сидела и обдумывала, как ловить его, он сам явился с предложением. Верочка
не выходила из своей комнаты, он мог говорить только с Марьею Алексевною. Марья Алексевна, конечно, сказала, что она с своей стороны
считает себе за большую честь, но, как любящая мать, должна узнать мнение дочери и просит пожаловать за ответом завтра поутру.
Конечно, и то правда, что, подписывая на пьяной исповеди Марьи Алексевны «правда», Лопухов прибавил бы: «а так как, по вашему собственному признанию, Марья Алексевна, новые порядки лучше прежних, то я и
не запрещаю хлопотать о их заведении тем людям, которые находят себе в том удовольствие; что же касается до глупости народа, которую вы
считаете помехою заведению новых порядков, то, действительно, она помеха делу; но вы сами
не будете спорить, Марья Алексевна, что люди довольно скоро умнеют, когда замечают, что им выгодно стало поумнеть, в чем прежде
не замечалась ими надобность; вы согласитесь также, что прежде и
не было им возможности научиться уму — разуму, а доставьте им эту возможность, то, пожалуй, ведь они и воспользуются ею».
Разумеется, главным содержанием разговоров Верочки с Лопуховым было
не то, какой образ мыслей надобно
считать справедливым, но вообще они говорили между собою довольно мало, и длинные разговоры у них, бывавшие редко, шли только о предметах посторонних, вроде образа мыслей и тому подобных сюжетов.
— Ах, мой миленький, я уж и дни
считать перестала.
Не проходят, вовсе
не проходят.
Потому вы, Марья Алексевна,
не верили хорошим словам,
считали их за глупость или обман, и вы были правы, Марья Алексевна.
После нескольких колебаний определили
считать за брата или сестру до 8 лет четвертую часть расходов взрослой девицы, потом содержание девочки до 12 лет считалось за третью долю, с 12 — за половину содержания сестры ее, с 13 лет девочки поступали в ученицы в мастерскую, если
не пристраивались иначе, и положено было, что с 16 лет они становятся полными участницами компании, если будут признаны выучившимися хорошо шить.
Они очень уважают Лопухова,
считают его одною из лучших голов в Петербурге, может быть, они и
не ошибаются, и настоящая связь их с Лопуховыми заключается в этом: они находят полезными для себя разговоры с Дмитрием Сергеичем.
Только, как самый жестокий европеец очень кроток, самый трусливый очень храбр, самый сладострастный очень нравствен перед китайцем, так и они: самые аскетичные из них
считают нужным для человека больше комфорта, чем воображают люди
не их типа, самые чувственные строже в нравственных правилах, чем морализаторы
не их типа.
Кирсанов
не так пуст и глуп, чтобы
считать себя опасным соперником Лопухову.
Вера Павловна старалась развлекать его, и он поддавался этому,
считая себя безопасным, или, лучше сказать, и
не вспоминая, что ведь он любит Веру Павловну,
не вспоминая, что, поддаваясь ее заботливости, он идет на беду.
Это великая заслуга в муже; эта великая награда покупается только высоким нравственным достоинством; и кто заслужил ее, тот вправе
считать себя человеком безукоризненного благородства, тот смело может надеяться, что совесть его чиста и всегда будет чиста, что мужество никогда ни в чем
не изменит ему, что во всех испытаниях, всяких, каких бы то ни было, он останется спокоен и тверд, что судьба почти
не властна над миром его души, что с той поры, как он заслужил эту великую честь, до последней минуты жизни, каким бы ударам ни подвергался он, он будет счастлив сознанием своего человеческого достоинства.
А подумать внимательно о факте и понять его причины — это почти одно и то же для человека с тем образом мыслей, какой был у Лопухова, Лопухов находил, что его теория дает безошибочные средства к анализу движений человеческого сердца, и я, признаюсь, согласен с ним в этом; в те долгие годы, как я
считаю ее за истину, она ни разу
не ввела меня в ошибку и ни разу
не отказалась легко открыть мне правду, как бы глубоко ни была затаена правда какого-нибудь человеческого дела.
Понимаешь ли ты, что если я люблю этого человека, а ты требуешь, чтоб я дал ему пощечину, которая и по — моему и по — твоему вздор, пустяки, — понимаешь ли, что если ты требуешь этого, я
считаю тебя дураком и низким человеком, а если ты заставляешь меня сделать это, я убью тебя или себя, смотря по тому, чья жизнь менее нужна, — убью тебя или себя, а
не сделаю этого?
Она, по платью и по всему,
считала его человеком,
не имеющим совершенно ничего, потому первая призналась и предложила ему венчаться, когда он, на 11 день, встал и сказал, что может ехать домой.
Человек, который
не видывал ничего, кроме лачужек,
сочтет изображением дворца картинку, на которой нарисован так себе, обыкновенный дом.
Та же самая история повторилась, когда швейцары — пехотинцы вздумали, что вовсе
не для чего им
считать себя слабее феодальной конницы.
— Да, Саша, это так. Мы слабы потому, что
считаем себя слабыми. Но мне кажется, что есть еще другая причина. Я хочу говорить о себе и о тебе. Скажи, мой милый: я очень много переменилась тогда в две недели, которые ты меня
не видел? Ты тогда был слишком взволнован. Тебе могло показаться больше, нежели было, или, в самом деле, перемена была сильна, — как ты теперь вспоминаешь?
И вот должна явиться перед ним женщина, которую все
считают виновной в страшных преступлениях: она должна умереть, губительница Афин, каждый из судей уже решил это в душе; является перед ними Аспазия, эта обвиненная, и они все падают перед нею на землю и говорят: «Ты
не можешь быть судима, ты слишком прекрасна!» Это ли
не царство красоты?
Полозов шел и шел в гору, — имел бы уж и
не три — четыре миллиона, а десяток, если бы занялся откупами, но он имел к ним отвращение и
считал честными делами только подряды и поставки.
Кирсанов
не занимался практикою, но
считал себя
не вправе отказываться бывать на консилиумах.
Почему же Катерина Васильевна ничего
не говорила отцу? — она была уверена, что это было бы напрасно: отец тогда сказал ей так твердо, а он
не говорит даром. Он
не любит высказывать о людях мнения, которое
не твердо в нем; и никогда
не согласится на брак ее с человеком, которого
считает дурным.
Но он горд своею опытностью,
считает себя неошибающимся, он тверд и упрям; урезонить его словами можно, без сомнения, но
не скоро.
Кирсанов сказал, что он очень внимательно исследовал больную и совершенно согласен с Карлом Федорычем, что болезнь неизлечима; а агония в этой болезни — мучительна; да и вообще, каждый лишний час, проживаемый больною, лишний час страдания; поэтому он
считает обязанностью консилиума составить определение, что, по человеколюбию, следует прекратить страдания больной приемом морфия, от которого она уж
не проснулась бы.
Не нужно
считать ее за это чувство необыкновенною натурою: оно знакомо всем богатым женщинам скромного и тихого характера.
— Вы хотите найти себе дело? О, за этим
не должно быть остановки; вы видите вокруг себя такое невежество, извините, что я так отзываюсь о вашей стране, о вашей родине, — поправил он свой англицизм: — но я сам в ней родился и вырос,
считаю ее своею, потому
не церемонюсь, — вы видите в ней турецкое невежество, японскую беспомощность. Я ненавижу вашу родину, потому что люблю ее, как свою, скажу я вам, подражая вашему поэту. Но в ней много дела.
— Если вы
считаете меня порядочным человеком, вы позволите мне бывать у вас, чтобы тогда, когда вы достаточно уверитесь во мне, я мог опять спросить вас о Кирсановых. Или, лучше, вы сами заговорите о них, когда вам покажется, что вы можете исполнить эту мою просьбу, которую я сделаю теперь, и
не буду возобновлять. Вы позволяете?
Но ведь молодежь нельзя
считать за гостей, — это свои люди, и Вера Павловна без церемонии гоняет их к Катерине Васильевне: «Мне вы надоели, господа; ступайте к Катеньке, ей вы никогда
не надоедите.