Неточные совпадения
Я думаю, что
не буду нуждаться; но если буду, обращусь к тебе; позаботься же, чтоб у тебя на всякий случай было готово несколько денег для меня; ведь ты знаешь, у меня много надобностей, расходов, хоть я и скупа; я
не могу обойтись
без этого.
Я ношу накладной бюст, как ношу платье, юбку, рубашку
не потому, чтоб это мне нравилось, — по — моему, было бы лучше
без этих ипокритств, — а потому, что это так принято в обществе.
— Докажи. Я человек положительный и
без доказательств
не верю.
Конечно,
не очень-то приняла к сердцу эти слова Марья Алексевна; но утомленные нервы просят отдыха, и у Марьи Алексевны стало рождаться раздумье:
не лучше ли вступить в переговоры с дочерью, когда она, мерзавка, уж совсем отбивается от рук? Ведь
без нее ничего нельзя сделать, ведь
не женишь же
без ней на ней Мишку дурака! Да ведь еще и неизвестно, что она ему сказала, — ведь они руки пожали друг другу, — что ж это значит?
— Друг мой, милое мое дитя! о,
не дай тебе бог никогда узнать, что чувствую я теперь, когда после многих лет в первый раз прикасаются к моим губам чистые губы. Умри, но
не давай поцелуя
без любви!
Мне кажется, что вы
не можете выйти из него
без посторонней помощи, и
не можете ждать успешной помощи ни от кого, кроме меня.
Марья Алексевна, конечно, уже
не претендовала на отказ Верочки от катанья, когда увидела, что Мишка — дурак вовсе
не такой дурак, а чуть было даже
не поддел ее. Верочка была оставлена в покое и на другое утро
без всякой помехи отправилась в Гостиный двор.
— Я
не пойду за него.
Без моего согласия
не станут венчать.
— Мне давно было известно, что Мишель волочится за вашей дочерью. Я
не мешала этому, потому что молодому человеку нельзя же жить
без развлечений. Я снисходительна к шалостям молодых людей. Но я
не потерплю унижения своей фамилии. Как ваша дочь осмелилась забрать себе в голову такие виды?
— Я и
не употребляла б их, если бы полагала, что она будет вашею женою. Но я и начала с тою целью, чтобы объяснить вам, что этого
не будет и почему
не будет. Дайте же мне докончить. Тогда вы можете свободно порицать меня за те выражения, которые тогда останутся неуместны по вашему мнению, но теперь дайте мне докончить. Я хочу сказать, что ваша любовница, это существо
без имени,
без воспитания,
без поведения,
без чувства, — даже она пристыдила вас, даже она поняла все неприличие вашего намерения…
Марья Алексевна вошла в комнату и в порыве чувства хотела благословить милых детей
без формальности, то есть
без Павла Константиныча, потом позвать его и благословить парадно. Сторешников разбил половину ее радости, объяснив ей с поцелуями, что Вера Павловна, хотя и
не согласилась, но и
не отказала, а отложила ответ. Плохо, но все-таки хорошо сравнительно с тем, что было.
Что она медлит ответом, это понятно для Марьи Алексевны: она хочет совершенно вышколить жениха, так чтоб он
без нее дохнуть
не смел, и вынудить покорность у Анны Петровны.
Если бы я хотел сочинять эффектные столкновения, я б и дал этому положению трескучую развязку: но ее
не было на деле; если б я хотел заманивать неизвестностью, я бы
не стал говорить теперь же, что ничего подобного
не произошло; но я пишу
без уловок, и потому вперед говорю: трескучего столкновения
не будет, положение развяжется
без бурь,
без громов и молний.
Девушка начинала тем, что
не пойдет за него; но постепенно привыкала иметь его под своею командою и, убеждаясь, что из двух зол — такого мужа и такого семейства, как ее родное, муж зло меньшее, осчастливливала своего поклонника; сначала было ей гадко, когда она узнавала, что такое значит осчастливливать
без любви; был послушен: стерпится — слюбится, и она обращалась в обыкновенную хорошую даму, то есть женщину, которая сама-то по себе и хороша, но примирилась с пошлостью и, живя на земле, только коптит небо.
А я ему, сестрица, сказал: так вы с Верочкою
не хотите познакомиться? а он сказал: «у меня и
без нее много знакомых».
И учитель узнал от Феди все, что требовалось узнать о сестрице; он останавливал Федю от болтовни о семейных делах, да как вы помешаете девятилетнему ребенку выболтать вам все, если
не запугаете его? на пятом слове вы успеваете перервать его, но уж поздно, — ведь дети начинают
без приступа, прямо с сущности дела; и в перемежку с другими объяснениями всяких других семейных дел учитель слышал такие начала речей: «А у сестрицы жених-то богатый!
«Нет, она
не холодная девушка
без души. Это интересно».
—
Не правда ли, хорошо? — сказал Михаил Иваныч учителю уже простым голосом и
без снимания мерки; ведь
не нужно быть в дурных отношениях с такими людьми, которые допрашивают ординарцев, — почему ж
не заговорить
без претензий с учителем, чтобы он
не сердился?
Она настаивала, чтобы вечера вовсе
не было, но вечер устроился, маленький,
без выставки, стало быть, неотяготительный для нее, и она, — чего никак
не ожидала, — забыла свое горе: в эти годы горевать так
не хочется, бегать, хохотать и веселиться так хочется, что малейшая возможность забыть заставляет забыть на время горе.
— Она заметила, что я
не люблю быть в дурном расположении духа, и шепнула мне такую их тайну, что я
не могу видеть женщину
без того, чтобы
не прийти в дурное расположение, — и потому я избегаю женщин.
— Вы
не можете видеть женщину
без того, чтобы
не прийти в дурное расположение духа? Однако вы
не мастер говорить комплименты.
— Вот оно: «ах, как бы мне хотелось быть мужчиною!» Я
не встречал женщины, у которой бы нельзя было найти эту задушевную тайну. А большею частью нечего и доискиваться ее — она прямо высказывается, даже
без всякого вызова, как только женщина чем-нибудь расстроена, — тотчас же слышишь что-нибудь такое: «Бедные мы существа, женщины!» или: «мужчина совсем
не то, что женщина», или даже и так, прямыми словами: «Ах, зачем я
не мужчина!».
— Этого я один
не умею сказать; это умеет рассказывать только моя невеста; я здесь один,
без нее, могу сказать только: она заботится об этом, а она очень сильная, она сильнее всех на свете.
Как же они
не знают, что
без этого нельзя, что это в самом деле надобно так сделать и что это непременно сделается, чтобы вовсе никто
не был ни беден, ни несчастен.
— Разумеется, кто в своем уме,
без документов шагу
не делает.
Третий результат слов Марьи Алексевны был, разумеется, тот, что Верочка и Дмитрий Сергеич стали, с ее разрешения и поощрения, проводить вместе довольно много времени. Кончив урок часов в восемь, Лопухов оставался у Розальских еще часа два — три: игрывал в карты с матерью семейства, отцом семейства и женихом; говорил с ними; играл на фортепьяно, а Верочка пела, или Верочка играла, а он слушал; иногда и разговаривал с Верочкою, и Марья Алексевна
не мешала,
не косилась, хотя, конечно,
не оставляла
без надзора.
Вот почему я учился;
без этого расчета отец
не отдал бы меня учиться: ведь семейству нужен был работник.
Без этого расчета я
не поступил бы в Академию и
не оставался бы в ней.
— Да. Это украшение; оно и полезно для успеха дела; но дело обыкновенно бывает и
без этого украшения, а
без расчета
не бывает. Любовь к науке была только результатом, возникавшим из дела, а
не причиною его, причина была одна — выгода.
Но он действительно держал себя так, как, по мнению Марьи Алексевны, мог держать себя только человек в ее собственном роде; ведь он молодой, бойкий человек,
не запускал глаз за корсет очень хорошенькой девушки,
не таскался за нею по следам, играл с Марьею Алексевною в карты
без отговорок,
не отзывался, что «лучше я посижу с Верою Павловною», рассуждал о вещах в духе, который казался Марье Алексевне ее собственным духом; подобно ей, он говорил, что все на свете делается для выгоды, что, когда плут плутует, нечего тут приходить в азарт и вопиять о принципах чести, которые следовало бы соблюдать этому плуту, что и сам плут вовсе
не напрасно плут, а таким ему и надобно быть по его обстоятельствам, что
не быть ему плутом, —
не говоря уж о том, что это невозможно, — было бы нелепо, просто сказать глупо с его стороны.
Сострадательные люди,
не оправдывающие его, могли бы также сказать ему в извинение, что он
не совершенно лишен некоторых похвальных признаков: сознательно и твердо решился отказаться от всяких житейских выгод и почетов для работы на пользу другим, находя, что наслаждение такою работою — лучшая выгода для него; на девушку, которая была так хороша, что он влюбился в нее, он смотрел таким чистым взглядом, каким
не всякий брат глядит на сестру; но против этого извинения его материализму надобно сказать, что ведь и вообще нет ни одного человека, который был бы совершенно
без всяких признаков чего-нибудь хорошего, и что материалисты, каковы бы там они ни были, все-таки материалисты, а этим самым уже решено и доказано, что они люди низкие и безнравственные, которых извинять нельзя, потому что извинять их значило бы потворствовать материализму.
А этот главный предмет, занимавший так мало места в их
не слишком частых длинных разговорах, и даже в коротких разговорах занимавший тоже лишь незаметное место, этот предмет был
не их чувство друг к другу, — нет, о чувстве они
не говорили ни слова после первых неопределенных слов в первом их разговоре на праздничном вечере: им некогда было об этом толковать; в две — три минуты, которые выбирались на обмен мыслями
без боязни подслушивания, едва успевали они переговорить о другом предмете, который
не оставлял им ни времени, ни охоты для объяснений в чувствах, — это были хлопоты и раздумья о том, когда и как удастся Верочке избавиться от ее страшного положения.
Бедная квартира поведет к предложению невыгодных условий гувернантке;
без почтенности и видимой хорошей семейной жизни рекомендующего лица
не будут иметь выгодного мнения о рекомендуемой девушке.
А впрочем,
не показывает ли это проницательному сорту читателей (большинству записных литературных людей показывает — ведь оно состоит из проницательнейших господ),
не показывает ли это, говорю я, что Кирсанов и Лопухов были люди сухие,
без эстетической жилки?
— Э, на моем веку много выпито, Марья Алексевна, — в запас выпито, надолго станет!
Не было дела,
не было денег — пил; есть дело, есть деньги, —
не нужно вина, и
без него весело.
Да хоть и
не объясняли бы, сама сообразит: «ты, мой друг, для меня вот от чего отказался, от карьеры, которой ждал», — ну, положим,
не денег, — этого
не взведут на меня ни приятели, ни она сама, — ну, хоть и то хорошо, что
не будет думать, что «он для меня остался в бедности, когда
без меня был бы богат».
Первую четверть часа,
не хмуря лба, он думал так: «все это вздор, зачем нужно кончать курс? И
без диплома
не пропаду, — да и
не нужно его. Уроками, переводами достану
не меньше, — пожалуй, больше, чем получал бы от своего докторства. Пустяки».
— Меня, я думаю, дома ждут обедать, — сказала Верочка: — пора. Теперь, мой миленький, я и три и четыре дня проживу в своем подвале
без тоски, пожалуй, и больше проживу, — стану я теперь тосковать! ведь мне теперь нечего бояться — нет, ты меня
не провожай: я поеду одна, чтобы
не увидали как-нибудь.
За обедом Марья Алексевна, действительно, уже
не ругалась, а только рычала и уже
без всяких наступательных намерений, а так только, для собственного употребления; потом лечь
не легла, но села и сидела одна, и молчала, и ворчала, потом и ворчать перестала, а все молчала, наконец, крикнула...
Не удалось и поругаться. Пришел Лопухов и начал в том слоге, что мы с Верочкою просим вас, Марья Алексевна и Павел Константиныч, извинить нас, что
без вашего согласия…
Лопухов возвратился с Павлом Константинычем, сели; Лопухов попросил ее слушать, пока он доскажет то, что начнет, а ее речь будет впереди, и начал говорить, сильно возвышая голос, когда она пробовала перебивать его, и благополучно довел до конца свою речь, которая состояла в том, что развенчать их нельзя, потому дело со (Сторешниковым — дело пропащее, как вы сами знаете, стало быть, и утруждать себя вам будет напрасно, а впрочем, как хотите: коли лишние деньги есть, то даже советую попробовать; да что, и огорчаться-то
не из чего, потому что ведь Верочка никогда
не хотела идти за Сторешникова, стало быть, это дело всегда было несбыточное, как вы и сами видели, Марья Алексевна, а девушку, во всяком случае, надобно отдавать замуж, а это дело вообще убыточное для родителей: надобно приданое, да и свадьба, сама по себе, много денег стоит, а главное, приданое; стало быть, еще надобно вам, Марья Алексевна и Павел Константиныч, благодарить дочь, что она вышла замуж
без всяких убытков для вас!
Вы встречали, Марья Алексевна, людей, которые говорили очень хорошо, и вы видели, что все эти люди,
без исключения, — или хитрецы, морочащие людей хорошими словами, или взрослые глупые ребята,
не знающие жизни и
не умеющие ни за что приняться.
Но если вам нет выгоды делать кому-нибудь вред, вы
не станете делать его из каких-нибудь глупых страстишек; вы рассчитываете, что
не стоит вам терять время, труд, деньги
без пользы.
Я рад был бы стереть вас с лица земли, но я уважаю вас: вы
не портите никакого дела; теперь вы занимаетесь дурными делами, потому что так требует ваша обстановка, но дать вам другую обстановку, и вы с удовольствием станете безвредны, даже полезны, потому что
без денежного расчета вы
не хотите делать зла, а если вам выгодно, то можете делать что угодно, — стало быть, даже и действовать честно и благородно, если так будет нужно.
Жюли держала себя солидно и выдержала солидность
без малейшего отступления, хотя просидела у Лопуховых долго; он видела, что тут
не стены, а жиденькие перегородки, а она умела дорожить чужими именами.
По обыкновению, шел и веселый разговор со множеством воспоминаний, шел и серьезный разговор обо всем на свете: от тогдашних исторических дел (междоусобная война в Канзасе, предвестница нынешней великой войны Севера с Югом, предвестница еще более великих событий
не в одной Америке, занимала этот маленький кружок: теперь о политике толкуют все, тогда интересовались ею очень немногие; в числе немногих — Лопухов, Кирсанов, их приятели) до тогдашнего спора о химических основаниях земледелия по теории Либиха, и о законах исторического прогресса,
без которых
не обходился тогда ни один разговор в подобных кружках, и о великой важности различения реальных желаний, которые ищут и находят себе удовлетворение, от фантастических, которым
не находится, да которым и
не нужно найти себе удовлетворение, как фальшивой жажде во время горячки, которым, как ей, одно удовлетворение: излечение организма, болезненным состоянием которого они порождаются через искажение реальных желаний, и о важности этого коренного различения, выставленной тогда антропологическою философиею, и обо всем, тому подобном и
не подобном, но родственном.
— Да, отсутствие движения есть отсутствие труда, — говорит Алексей Петрович, — потому что труд представляется в антропологическом анализе коренною формою движения, дающего основание и содержание всем другим формам: развлечению, отдыху, забаве, веселью; они
без предшествующего труда
не имеют реальности.
Моя мать часто сердилась, иногда бивала меня, но тогда, когда у нее, как она говорила, отнималась поясница от тасканья корчаг и чугунов, от мытья белья на нас пятерых и на пять человек семинаристов, и мытья полов, загрязненных нашими двадцатью ногами,
не носившими калош, и ухода за коровой; это — реальное раздражение нерв чрезмерною работою
без отдыха; и когда, при всем этом, «концы
не сходились», как она говорила, то есть нехватало денег на покупку сапог кому-нибудь из нас, братьев, или на башмаки сестрам, — тогда она бивала нас.
— А мне все
не лучше, Верочка; как-то ты
без меня останешься? У отца жалованьишко маленькое, и сам-то он плохая тебе опора. Ты девушка красивая; злых людей на свете много. Предостеречь тебя будет некому. Боюсь я за тебя. — Верочка плачет.
Не люби ее, она злая, но ты ей всем обязана, знай это:
без нее
не было бы тебя.