Неточные совпадения
Идиллия нынче не в моде, и я сам вовсе не люблю ее, то есть лично я не люблю,
как не люблю гуляний, не люблю спаржи, — мало ли, до чего я не охотник? ведь
нельзя же одному человеку любить все блюда, все способы развлечений; но я знаю, что эти вещи, которые не по моему личному вкусу, очень хорошие вещи, что они по вкусу, или были бы по вкусу, гораздо большему числу людей, чем те, которые, подобно мне, предпочитают гулянью — шахматную игру, спарже — кислую капусту с конопляным маслом; я знаю даже, что у большинства, которое не разделяет моего вкуса к шахматной игре, и радо было бы не разделять моего вкуса к кислой капусте с конопляным маслом, что у него вкусы не
хуже моих, и потому я говорю: пусть будет на свете
как можно больше гуляний, и пусть почти совершенно исчезнет из света, останется только античною редкостью для немногих, подобных мне чудаков, кислая капуста с конопляным маслом!
Домна Пантелевна. Так вот не уйду же. Ишь ты… Сама разобидит мать
как нельзя хуже, да еще разные свои претензии представляет… «Умные разговоры». Не глупее я тебя с студентом-то с твоим, с лохматым.
Более важного в доносе ничего не указывалось, но князь никогда не давал себе труда различать важное от неважного. Ему главное было, чтобы имелся предлог «пошуметь». Это был в его время такой служебный термин. О начальниках, которых особенно хотели похвалить, всегда говорили: «Охотник пошуметь. Если к чему привяжется, и зашумит и изругает
как нельзя хуже, а неприятности не сделает. Все одним шумом кончал».
— Авенир! — крикнула, приподнявшись и стараясь говорить как можно строже, Платонида Андревна. — Что ты, негодный ты парень, очень хочешь, чтоб я тебя изругала? Так я тебя, поганого мальчишку, сейчас вот
как нельзя хуже отделаю.
Неточные совпадения
— Нет, у кого хочешь спроси, — решительно отвечал Константин Левин, — грамотный,
как работник, гораздо
хуже. И дорог починить
нельзя; а мосты
как поставят, так и украдут.
Положение нерешительности, неясности было все то же,
как и дома; еще
хуже, потому что
нельзя было ничего предпринять,
нельзя было увидать Вронского, а надо было оставаться здесь, в чуждом и столь противоположном ее настроению обществе; но она была в туалете, который, она знала, шел к ней; она была не одна, вокруг была эта привычная торжественная обстановка праздности, и ей было легче, чем дома; она не должна была придумывать, что ей делать.
Я от этого преследования чуть не захворала, не видалась ни с кем, не писала ни к кому, и даже к тебе, и чувствовала себя точно в тюрьме. Он
как будто играет, может быть даже нехотя, со мной. Сегодня холоден, равнодушен, а завтра опять глаза у него блестят, и я его боюсь,
как боятся сумасшедших.
Хуже всего то, что он сам не знает себя, и потому
нельзя положиться на его намерения и обещания: сегодня решится на одно, а завтра сделает другое.
— Да, я не смел вас спросить об этом, — вежливо вмешался Тит Никоныч, — но с некоторых пор (при этом Вера сделала движение плечами)
нельзя не заметить, что вы, Вера Васильевна, изменились…
как будто
похудели… и бледны немножко… Это к вам очень, очень идет, — любезно прибавил он, — но при этом надо обращать внимание на то, не суть ли это признаки болезни?
За обедом был, между прочим, суп из черепахи; но после того супа, который я ел в Лондоне, этого
нельзя было есть. Там умеют готовить, а тут наш Карпов как-то не так зарезал черепаху, не выдержал мяса, и оно вышло жестко и грубо. Подавали уток; но утки значительно
похудели на фрегате. Зато крику, шуму, веселья было без конца! Я был подавлен, уничтожен зноем. А товарищи мои пили за обедом херес, портвейн,
как будто были в Петербурге!