А главное в том, что он порядком установился у фирмы, как человек дельный и оборотливый, и постепенно забрал дела в свои руки, так что заключение рассказа и главная вкусность в нем для Лопухова вышло вот что: он получает место помощника управляющего заводом, управляющий будет только почетное лицо, из товарищей фирмы, с почетным жалованьем; а управлять будет он; товарищ фирмы только на этом условии и взял место управляющего, «я, говорит, не могу, куда мне», — да вы только место занимайте, чтобы сидел на нем честный человек, а в
дело нечего вам мешаться, я буду делать», — «а если так, то можно, возьму место», но ведь и не в этом важность, что власть, а в том, что он получает 3500 руб. жалованья, почти на 1000 руб. больше, чем прежде получал всего и от случайной черной литературной работы, и от уроков, и от прежнего места на заводе, стало быть, теперь можно бросить все, кроме завода, — и превосходно.
Неточные совпадения
Платья не пропали даром: хозяйкин сын повадился ходить к управляющему и, разумеется, больше говорил с дочерью, чем с управляющим и управляющихой, которые тоже, разумеется, носили его на руках. Ну, и мать делала наставления дочери, все как следует, — этого
нечего и описывать,
дело известное.
— Знаю: коли не о свадьбе, так известно о чем. Да не на таковских напал. Мы его в бараний рог согнем. В мешке в церковь привезу, за виски вокруг налоя обведу, да еще рад будет. Ну, да
нечего с тобой много говорить, и так лишнее наговорила: девушкам не следует этого знать, это материно
дело. А девушка должна слушаться, она еще ничего не понимает. Так будешь с ним говорить, как я тебе велю?
— Ну, молодец девка моя Вера, — говорила мужу Марья Алексевна, удивленная таким быстрым оборотом
дела: — гляди — ко, как она забрала молодца-то в руки! А я думала, думала, не знала, как и ум приложить! думала, много хлопот мне будет опять его заманить, думала, испорчено все
дело, а она, моя голубушка, не портила, а к доброму концу вела, — знала, как надо поступать. Ну, хитра,
нечего сказать.
Нынешнего числа уж
нечего считать, — остается только пять часов его; в апреле остается 2
дня; май — 31 да 2, 33; июнь — 30 да 33, 63; из июля 10
дней, — всего только 73
дня, — много ли это, только 73
дня? и тогда свободна!
— Меня, я думаю, дома ждут обедать, — сказала Верочка: — пора. Теперь, мой миленький, я и три и четыре
дня проживу в своем подвале без тоски, пожалуй, и больше проживу, — стану я теперь тосковать! ведь мне теперь
нечего бояться — нет, ты меня не провожай: я поеду одна, чтобы не увидали как-нибудь.
Когда он кончил, то Марья Алексевна видела, что с таким разбойником
нечего говорить, и потому прямо стала говорить о чувствах, что она была огорчена, собственно, тем, что Верочка вышла замуж, не испросивши согласия родительского, потому что это для материнского сердца очень больно; ну, а когда
дело пошло о материнских чувствах и огорчениях, то, натурально, разговор стал представлять для обеих сторон более только тот интерес, что, дескать, нельзя же не говорить и об этом, так приличие требует; удовлетворили приличию, поговорили, — Марья Алексевна, что она, как любящая мать, была огорчена, — Лопухов, что она, как любящая мать, может и не огорчаться; когда же исполнили меру приличия надлежащею длиною рассуждений о чувствах, перешли к другому пункту, требуемому приличием, что мы всегда желали своей дочери счастья, — с одной стороны, а с другой стороны отвечалось, что это, конечно, вещь несомненная; когда разговор был доведен до приличной длины и по этому пункту, стали прощаться, тоже с объяснениями такой длины, какая требуется благородным приличием, и результатом всего оказалось, что Лопухов, понимая расстройство материнского сердца, не просит Марью Алексевну теперь же дать дочери позволения видеться с нею, потому что теперь это, быть может, было бы еще тяжело для материнского сердца, а что вот Марья Алексевна будет слышать, что Верочка живет счастливо, в чем, конечно, всегда и состояло единственное желание Марьи Алексевны, и тогда материнское сердце ее совершенно успокоится, стало быть, тогда она будет в состоянии видеться с дочерью, не огорчаясь.
Нечего и говорить, что девушки с первых же
дней пристрастились к чтению, некоторые были охотницы до него и прежде.
Тяжеловато и очень хитро это
дело: уйти из виду так, чтобы не заметили твоего движения, когда смотрят на тебя во все глаза, а
нечего делать, надобно действовать так.
Но когда жена заснула, сидя у него на коленях, когда он положил ее на ее диванчик, Лопухов крепко задумался о ее сне. Для него
дело было не в том, любит ли она его; это уж ее
дело, в котором и она не властна, и он, как он видит, не властен; это само собою разъяснится, об этом
нечего думать иначе, как на досуге, а теперь недосуг, теперь его
дело разобрать, из какого отношения явилось в ней предчувствие, что она не любит его.
Часу в 9-м приехал полицейский чиновник сообщить жене застрелившегося
дело, которое теперь уже вполне было разъяснено; Рахметов сказал, что жена уж знает и толковать с нею
нечего; чиновник был очень рад, что избавился от раздирательной сцены.
Значит, о любви к другому тут и толковать
нечего: вовсе не в ней сущность
дела.
— И русские правы, что хандрят, — сказала Катерина Васильевна: — какое ж у них
дело? им
нечего делать; они должны сидеть сложа руки. Укажите мне
дело, и я, вероятно, не буду скучать.
Неточные совпадения
Конечно,
дело чистое — // За требу воздаяние, // Не брать — так
нечем жить.
— Певец Ново-Архангельской, // Его из Малороссии // Сманили господа. // Свезти его в Италию // Сулились, да уехали… // А он бы рад-радехонек — // Какая уж Италия? — // Обратно в Конотоп, // Ему здесь делать
нечего… // Собаки дом покинули // (Озлилась круто женщина), // Кому здесь
дело есть? // Да у него ни спереди, // Ни сзади… кроме голосу… — // «Зато уж голосок!»
Стародум. А того не знают, что у двора всякая тварь что-нибудь да значит и чего-нибудь да ищет; того не знают, что у двора все придворные и у всех придворные. Нет, тут завидовать
нечему: без знатных
дел знатное состояние ничто.
Но когда дошли до того, что ободрали на лепешки кору с последней сосны, когда не стало ни жен, ни
дев и
нечем было «людской завод» продолжать, тогда головотяпы первые взялись за ум.
Но тут встретилось новое затруднение: груды мусора убывали в виду всех, так что скоро
нечего было валить в реку. Принялись за последнюю груду, на которую Угрюм-Бурчеев надеялся, как на каменную гору. Река задумалась, забуровила
дно, но через мгновение потекла веселее прежнего.