Неточные совпадения
Молодой
человек взял письмо; и он побледнел, и у него задрожали руки, и он долго смотрел на письмо, хотя оно было не велико, всего-то слов десятка
два...
— Гнусные
люди! гадкие
люди! я была
два года уличною женщиной в Париже, я полгода жила в доме, где собирались воры, я и там не встречала троих таких низких
людей вместе!
По денежным своим делам Лопухов принадлежал к тому очень малому меньшинству медицинских вольнослушающих, то есть не живущих на казенном содержании, студентов, которое не голодает и не холодает. Как и чем живет огромное большинство их — это богу, конечно, известно, а
людям непостижимо. Но наш рассказ не хочет заниматься
людьми, нуждающимися в съестном продовольствии; потому он упомянет лишь в
двух — трех словах о времени, когда Лопухов находился в таком неприличном состоянии.
Марья Алексевна хотела сделать большой вечер в день рождения Верочки, а Верочка упрашивала, чтобы не звали никаких гостей; одной хотелось устроить выставку жениха, другой выставка была тяжела. Поладили на том, чтоб сделать самый маленький вечер, пригласить лишь несколько
человек близких знакомых. Позвали сослуживцев (конечно, постарше чинами и повыше должностями) Павла Константиныча,
двух приятельниц Марьи Алексевны, трех девушек, которые были короче других с Верочкой.
Со стороны частного смысла их для нее самой, то есть сбережения платы за уроки, Марья Алексевна достигла большего успеха, чем сама рассчитывала; когда через
два урока она повела дело о том, что они
люди небогатые, Дмитрий Сергеич стал торговаться, сильно торговался, долго не уступал, долго держался на трехрублевом (тогда еще были трехрублевые, т. е., если помните, монета в 75 к...
От него есть избавленье только в
двух крайних сортах нравственного достоинства: или в том, когда
человек уже трансцендентальный негодяй, восьмое чудо света плутовской виртуозности, вроде Aли-паши Янинского, Джеззар — паши Сирийского, Мегемет — Али Египетского, которые проводили европейских дипломатов и (Джеззар) самого Наполеона Великого так легко, как детей, когда мошенничество наросло на
человеке такою абсолютно прочною бронею, сквозь которую нельзя пробраться ни до какой человеческой слабости: ни до амбиции, ни до честолюбия, ни до властолюбия, ни до самолюбия, ни до чего; но таких героев мошенничества чрезвычайно мало, почти что не попадается в европейских землях, где виртуозность негодяйства уже портится многими человеческими слабостями.
Племянник, вместо того чтобы приезжать, приходил, всматривался в
людей и, разумеется, большею частию оставался недоволен обстановкою: в одном семействе слишком надменны; в другом — мать семейства хороша, отец дурак, в третьем наоборот, и т. д., в иных и можно бы жить, да условия невозможные для Верочки; или надобно говорить по — английски, — она не говорит; или хотят иметь собственно не гувернантку, а няньку, или
люди всем хороши, кроме того, что сами бедны, и в квартире нет помещения для гувернантки, кроме детской, с
двумя большими детьми,
двумя малютками, нянькою и кормилицею.
Вы, профессор N (она назвала фамилию знакомого, через которого получен был адрес) и ваш товарищ, говоривший с ним о вашем деле, знаете друг друга за
людей достаточно чистых, чтобы вам можно было говорить между собою о дружбе одного из вас с молодою девушкою, не компрометируя эту девушку во мнении других
двух.
«Не годится, показавши волю, оставлять
человека в неволе», и после этого думал
два часа: полтора часа по дороге от Семеновского моста на Выборгскую и полчаса на своей кушетке; первую четверть часа думал, не нахмуривая лба, остальные час и три четверти думал, нахмуривая лоб, по прошествии же
двух часов ударил себя по лбу и, сказавши «хуже гоголевского почтмейстера, телятина!», — посмотрел на часы.
Вся ваша прежняя жизнь привела вас к заключению, что
люди делятся на
два разряда — дураков и плутов: «кто не дурак, тот плут, непременно плут, думали вы, а не плутом может быть только дурак».
— Нашел чему приравнять! Между братом да сестрой никакой церемонности нет, а у них как? Он встанет, пальто наденет и сидит, ждет, покуда самовар принесешь. Сделает чай, кликнет ее, она тоже уж одета выходит. Какие тут брат с сестрой? А ты так скажи: вот бывает тоже, что небогатые
люди, по бедности, живут
два семейства в одной квартире, — вот этому можно приравнять.
— Петрович, а видно жильцы-то наши из важных
людей. Приезжали к ним генерал с генеральшею. Генеральша так одета, что и рассказать нельзя, а на генерале
две звезды.
Отставной студентишка без чина, с
двумя грошами денег, вошел в дружбу с молодым, стало быть, уж очень важным, богатым генералом и подружил свою жену с его женою: такой
человек далеко пойдет.
Не очень редко бывают гости и постарше, ровня Лопуховым: большею частью бывшие товарищи Лопухова, знакомые его бывших товарищей,
человека два — три молодых профессоров, почти все
люди бессемейные; из семейных
людей почти только Мерцаловы.
Два — три молодые
человека, да один не молодой
человек из его бывших профессоров, его приятели давно наговорили остальным, будто бы есть на свете какой-то Фирхов, и живет в Берлине, и какой-то Клод Бернар, и живет в Париже, и еще какие-то такие же, которых не упомнишь, которые тоже живут в разных городах, и что будто бы эти Фирхов, Клод Бернар и еще кто-то — будто бы они светила медицинской науки.
Если наши интересы не связаны с поступками
человека, его поступки, в сущности, очень мало занимают нас, когда мы
люди серьезные, исключая
двух случаев, которые, впрочем, кажутся исключениями из правила только
людям, привыкшим понимать слово «интерес» в слишком узком смысле обыденного расчета.
А тут, кроме того, действительно, был очень осязательный факт, который таил в себе очень полную разгадку дела: ясно, что Кирсанов уважает Лопуховых; зачем же он слишком на
два года расходился с ними? Ясно, что он
человек вполне порядочный; каким же образом произошло тогда, что он выставился
человеком пошлым? Пока Вере Павловне не было надобности думать об этом, она и не думала, как не думал Лопухов; а теперь ее влекло думать.
Таких
людей, как Рахметов, мало: я встретил до сих пор только восемь образцов этой породы (в том числе
двух женщин); они не имели сходства ни в чем, кроме одной черты.
Поместья были, однако ж, не очень велики, всего душ тысячи
две с половиною, а детей на деревенском досуге явилось много,
человек 8; наш Рахметов был предпоследний, моложе его была одна сестра; потому наш Рахметов был уже
человек не с богатым наследством: он получил около 400 душ да 7 000 десятин земли.
Те читатели, которые близко знают живых
людей этого типа, надеюсь, постоянно видели с самого начала, что главные мои действующие лица — нисколько не идеалы, а
люди вовсе не выше общего уровня
людей своего типа, что каждый из
людей их типа переживал не
два, не три события, в которых действовал нисколько не хуже того, как они у меня.
— Вот мы живем с тобою три года (прежде говорилось: год, потом:
два; потом будет говориться: четыре года и так дальше), а все еще мы как будто любовники, которые видятся изредка, тайком. Откуда это взяли, Саша, что любовь ослабевает, когда ничто не мешает
людям вполне принадлежать друг другу? Эти
люди не знали истинной любви. Они знали только эротическое самолюбие или эротическую фантазию. Настоящая любовь именно с той поры и начинается, как
люди начинают жить вместе.
С репутациею такого солидного и оборотливого
человека, с чином своим и своею известною в тех местах фамилиею, он мог теперь выбирать какую ему угодно невесту из купеческих дочерей в
двух губерниях, в которых шли его торговые дела, и выбрал очень основательно, — с полумиллионом (все на ассигнации) приданого.
Напрасно Кирсанов возражал, что безрассудства делаются только в
двух случаях: или сгоряча, в минутном порыве, или когда
человек не имеет свободы, раздражается сопротивлением.