Все это било фонтаном из уст Софьи Петровны. В одно и то же время она успевала
разглядывать лица сконфуженных девочек и гладить их по головкам, и ласково трепать по щечкам, и на лету целовать поспешно темные и белокурые головки.
Осторожно отвел он рукою салоп и увидал, что тут стоит стул, а на стуле в уголку сидит старушонка, вся скрючившись и наклонив голову, так что он никак не мог
разглядеть лица, но это была она.
Монах не ответил. Коврин взглянул на него и не
разглядел лица: черты его туманились и расплывались. Затем у монаха стали исчезать голова, руки; туловище его смешалось со скамьей и с вечерними сумерками, и он исчез совсем.
— Я здесь, сынок, здесь! — пробормотал он торопливо и со злобой толкнул в спину какого-то ротозея, стоявшего ему на дороге. Теперь огромной, крикливой толпою все двигались к Пилату, на последний допрос и суд, и с тем же невыносимым любопытством Иуда быстро и жадно
разглядывал лица все прибывавшего народа. Многие были совершенно незнакомы, их никогда не видел Иуда, но встречались и те, которые кричали Иисусу: «Осанна!» — и с каждым шагом количество их как будто возрастало.
Неточные совпадения
Их
лиц за шляпками я не
разглядел, но они одеты были по строгим правилам лучшего вкуса: ничего лишнего.
Туробоев отошел в сторону, Лютов, вытянув шею, внимательно
разглядывал мужика, широкоплечего, в пышной шапке сивых волос, в красной рубахе без пояса; полторы ноги его были одеты синими штанами. В одной руке он держал нож, в другой — деревянный ковшик и, говоря, застругивал ножом выщербленный край ковша, поглядывая на господ снизу вверх светлыми глазами.
Лицо у него было деловитое, даже мрачное, голос звучал безнадежно, а когда он перестал говорить, брови его угрюмо нахмурились.
Варвару тесно окружили ряженые; обмахивая
лицо веером из листьев сабельника, она отвечала на шутки их как-то слишком громко,
разглядывала пристально, беспокойно.
Разглядывая искаженное отражение своего
лица, Люба ударила по нему веткой, подождала, пока оно снова возникло в зеленоватой воде, ударила еще и отвернулась.
— Вы — оптимист, — возражал ему большой, толстогубый Тарасов, выдувая в как ф, грозя пальцем и
разглядывая Змиева неподвижным, мутноватым взглядом темных глаз. — Что значит: Россия пробуждается? Ну, признаем, что у нас завелся еще двуглавый орел в
лице двух социалистических, скажем, партий. Но — это не на земле, а над землей.