Неточные совпадения
— Ужо отплачу, будете помнить, как надо мною издевки делать! — мысленно грозила она своим обидчицам. За этой обидой погасло и самое ее чувство к хорошенькой Феничке, и она возненавидела ее почти так же, как и смуглую цыганку-Паланю, один
вид которой поднимал теперь в десятилетней Вассе далеко не
детскую глухую злобу и гнев.
Дуня даже ручонки прижала к сердцу, замирая от охватившего ее при
виде пленительного зрелища восторга… Ничего, ничего подобного не видела она еще в своей коротенькой
детской жизни!
И никому, по-видимому, не приходит в голову мысль о том, что эти степенные, чинные по
виду малютки таят в глубине своих
детских сердчишек необузданное, страстное желание броситься, окружить стол, стоящий по правую сторону елки, и прочесть на заветном билетике свое имя!
А когда вернулся домой его хозяин, Яшка сидел на диване и с самым
детским видом, с невинными глазами, разрывал на мелкие куски то прошение на имя министра, которое так каллиграфически переписывал раз двадцать чиновник.
Неточные совпадения
Летописи предшествует особый свод, или «опись», составленная, очевидно, последним летописцем; кроме того, в
виде оправдательных документов, к ней приложено несколько
детских тетрадок, заключающих в себе оригинальные упражнения на различные темы административно-теоретического содержания.
Наказанный сидел в зале на угловом окне; подле него стояла Таня с тарелкой. Под
видом желания обеда для кукол, она попросила у Англичанки позволения снести свою порцию пирога в
детскую и вместо этого принесла ее брату. Продолжая плакать о несправедливости претерпенного им наказания, он ел принесенный пирог и сквозь рыдания приговаривал: «ешь сама, вместе будем есть… вместе».
Дарья Александровна, услышав крик в
детской, выбежала и застала их в ужасном
виде.
С той минуты, как при
виде любимого умирающего брата Левин в первый раз взглянул на вопросы жизни и смерти сквозь те новые, как он называл их, убеждения, которые незаметно для него, в период от двадцати до тридцати четырех лет, заменили его
детские и юношеские верования, — он ужаснулся не столько смерти, сколько жизни без малейшего знания о том, откуда, для чего, зачем и что она такое.
— Всё дело в ней, мне ведь нужно только, чтобы эта пострадавшая душа отдохнула, — сказал Симонсон, глядя на Нехлюдова с такой
детской нежностью, какой никак нельзя было ожидать от этого мрачного
вида человека.