Вся следующая неделя проходит как в чаду. Обе небольшие комнаты моей скромной квартирки оглашаются с утра до вечера то какими-то странными
выкриками, то низкими-низкими нотами, то веселым детским лепетом.
Вдруг где-то в самой середине толпы раздался пьяный, хриплый
выкрик, который я, однако, ясно не расслышал, но в ответ на него раздался сдержанный хохот.
Покушение неизвестных масок взбесить нас танцами за нашей спиной, причем не прекращались разные веселые бедствия, вроде закрывания сзади рукой глаз или изымания стула из-под привставшего человека, вместе с писком, треском, пальбой, топотом и чепуховыми
выкриками, среди мелодий оркестров и яркого света, над которым, улыбаясь, неслась мраморная «Бегущая по волнам», — все это входило в наш разговор и определяло его.