Неточные совпадения
— А я так очень несчастна, страшно несчастна, Юлико! — вырвалось у меня, и вдруг я разрыдалась совсем по-детски, зажимая глаза кулаками, с воплями и стонами, заглушаемыми подушкой. Я упала на изголовье больного и рыдала так, что, казалось, грудь моя разорвется и вся моя
жизнь выльется в этих слезах. Плача, стеная и всхлипывая, я рассказала ему, что
папа намерен жениться, но что я не хочу иметь новую маму, что я могу любить только мою покойную деду и т. д., и т. д.
Бедный, дорогой
папа, простишь ли ты свою джаным, свою голубку? Прости, добрый, прости, милый! прости, мой
папа! я не могла поступить иначе… Прости и верь, что я люблю тебя много, сильно… Прощай и ты, моя родина… моя тихая, улыбающаяся Грузия… Я ухожу от тебя искать новую
жизнь в суровых горах Дагестана… Прощай, родной, тихий, благоухающий, розовый Гори!..
Неточные совпадения
Я — не тетушка, не
папа, не предок ваш, не муж: никто из них не знал
жизни: все они на ходулях, все замкнулись в кружок старых, скудных понятий, условного воспитания, так называемого тона, и нищенски пробавляются ими.
— Поговорим,
папа, серьезно… Я смотрю на брак как на дело довольно скучное, а для мужчины и совсем тошное. Ведь брак для мужчины — это лишение всех особенных прав, и твои принцы постоянно бунтуют, отравляют
жизнь и себе и жене. Для чего мне муж-герой? Мне нужен тот нормальный средний человек, который терпеливо понесет свое семейное иго. У себя дома ведь нет ни героев, ни гениев, ни особенных людей, и в этом, по-моему, секрет того крошечного, угловатого эгоизма, который мы называем семейным счастьем.
Преодоление католического обожествления
папы и гуманистического обожествления человека на Западе, раскрытие творческой религиозной активности, потенциально заложенной в восточном православии, должно повести к подлинному θέωσις’у в исторической
жизни человечества.
— Сейчас об этом не следует думать, — серьезно ответила Нюрочка. — Волнение повредит… Вы еще так молоды, вся
жизнь впереди, и только явилось бы желание исправиться! Сознание — уже половина исправления, как говорит
папа.
Детское чувство безусловного уважения ко всем старшим, и в особенности к
папа, было так сильно во мне, что ум мой бессознательно отказывался выводить какие бы то ни было заключения из того, что я видел. Я чувствовал, что
папа должен жить в сфере совершенно особенной, прекрасной, недоступной и непостижимой для меня, и что стараться проникать тайны его
жизни было бы с моей стороны чем-то вроде святотатства.